Человек, ставший Богом. Воскресение
Шрифт:
– Что?! – в один голос воскликнули возмущенные Андрей и Симон, в то время как Нафанаил беззастенчиво смеялся над колкими словами, брошенными Фомой в адрес братьев.
– Успокойтесь, – сказал Иисус и, повернувшись к своим первым ученикам, добавил: – Разве вы не понимаете? Если мир разделен между Богом и Демоном, духом и материей, неразрывно связанными между собой, значит, Демон правит определенной частью духовного.
– А разве были какие-либо сомнения на этот счет? – спросил Филипп. – Разве Демон не был архангелом
– Ха! – вырвалось у Фомы. – Как все просто для простодушных людей! Если вам представляется столь очевидным, что Демон правит также частью нематериального мира, значит, вам должно быть очевидным и то, что Демон вечен, поскольку вечен дух.
– И что тогда? – спросил Филипп, ловя растерянные взгляды Андрея и Симона.
– Тогда? – повторил Фома, неистово размахивая руками. – Если, брат мой, Демон вечен, почему ты идешь за этим человеком? – спросил он, показывая пальцем на Иисуса.
– Я ничего не понимаю! – простонал Филипп, в отчаянии обхватывая руками голову. – Учитель! Кто этот человек? Почему он нас изводит своей непонятной философией?
Иисус сохранял невозмутимое спокойствие. Возможно, эта проверка, устроенная Фомой его спутникам, окажется полезной.
– Если вы идете за этим человеком, – продолжал Фома, – то не потому ли, что верите, будто он Мессия? А разве Мессия – это не тот, кто предсказывает неминуемый конец света? И как же триумф Господа над Демоном? Но если Демон царствует и над духом и если он вечен, разве Бог сможет победить такого же вечного врага? Теперь вы понимаете суть моих вопросов? Смысл слов? Важность философии? Если вы последователи этого человека, как вы станете отвечать на вопросы тех, кто не верит в него? Как бы вы мне ответили, если бы я был неверующим?
– Есть ли смысл в том, о чем говорит этот человек? – недоверчиво спросил Симон.
– Да, – ответил Иисус. – В том, о чем он говорит, заключен большой смысл. Сущая правда, что Демон может быть также нематериальным, что он правит частью мира духа и что, следовательно он вечен. Таким образом, Господь не сможет одержать над ним победу и Демон будет жить до скончания веков.
Спутники Иисуса, в том числе и Фома, были ошарашены. Движения их стали скованными, а в глазах затаилось недоумение.
– Но, – продолжал Иисус невозмутимым тоном, обращаясь прежде всего к Фоме, – Бог в своем бесконечном милосердии простит Демона в Судный день.
– А потом? – спросил Филипп.
– Они сольются в абсолютное единое существо, и время, которое было всего лишь областью раздора, перестанет существовать.
– Так зачем же тогда бороться против Зла? – удивился Нафанаил. – Ведь в конце концов все станет единым.
Усталость, беспокойные мысли, остро заточенные мечи, разящие небеса.
– Мы, – наконец сказал Иисус, – не вечны. Наша жизнь есть не что иное, как микрокосмос. Если мы не боремся,
Силы постепенно, но неотвратимо покидали Иисуса.
– Я еще не ел, а нам предстоит долгая дорога. Мы пришли в Севастию вовсе не для того, чтобы навсегда обосноваться здесь.
Иисус ушел в свою комнату и проспал до вечера. Он проснулся, лишь когда Фома разбудил его и сказал, что ужин готов.
– Не хочешь ли ты присоединиться к нам?
– Да благословен будет Господь, – ответил Фома.
На следующий день они, нагруженные подарками и провизией, отправились в путь. До границ города их сопровождала толпа самаритян.
– Ты по-прежнему ненавидишь самаритян? – поинтересовался Иисус у Симона.
Сконфуженный Симон ударил посохом об землю.
Когда Севастия скрылась за завесой пыли, Фома спросил у Иисуса:
– А если Демон откажется сдаваться на милость победоносного Господа?
Солнце, стоявшее в зените, создало на лице Фомы ландшафт более дикий, чем преддверие ада. Лоб напоминал нависающую скалу, глазницы – пещеры, рот – разлом, образовавшийся во время землетрясения, брови, волосы, борода – густые заросли, в которых могли спрятаться лисицы и мангусты. А глаза походили на злобных зверей, охваченных страхом.
– Для чего Демону продолжать борьбу после того, как Божественная часть живых существ и вещей исчезнет? Демон не так глуп.
– Мозг саранчи, песчинка во время пыльной бури, я не могу не задавать себе вопрос, почему же Божественная милость не будет дарована до скончания веков?
Неизбывное беспокойство Фомы вызвало у Иисуса улыбку.
– Потому что скончание веков наступит как раз в момент ниспослания Божественной милости. Возможно, это произойдет сегодня вечером.
Иисус все еще улыбался, когда Нафанаил заметил иронию в словах своего учителя.
– Я пропустил смешную шутку Фомы, – сказал Нафанаил.
– У него в запасе много других, – ответил Иисус.
Когда Иисус и его спутники добрались до Анганнена, наступила ночь. Усталые, покрытые пылью, они пришли на берег Кисора, чтобы искупаться в его еще не остывших водах. Темнота избавила их от стыда за свою наготу. Затем они отправились в трактир, который держал самаритянин, чтобы согреться и договориться о ночлеге.
Утром трактирщик спросил, не хотят ли они пойти вместе с ним в Айнон, что близ Салима, и принять участие в обряде крещения, который совершает некий пророк по имени Иоканаан.
– Кто это? – спросил Фома.
– Пророк. Так считаю я и все остальные. Он проповедует и призывает к восстановлению Закона Моисея. Он также говорит, что грядет царство Божье и что скоро придет человек, более великий, чем он сам, человек, даже сандалии которого он недостоин развязывать.
– А кто этот человек?