Человек в Африке
Шрифт:
Африканцы рано усвоили этот урок, так как население росло, а жизнь усложнялась и человеку приходилось вступать в прошвоборство с природой, занимаясь земледелием и одомашниванием животных. Несмотря на это, они сохраняли близость к окружающей среде и определенное равновесие, создавая социальную систему, подлинно общественную, так как у них было время для общения.
В традиционном обществе нет юридических кодексов или карательной системы, которые позволяли бы одним махом осудить и наказать человека за тот или иной поступок. Каждый поступок должен рассматриваться в контексте и с участием всех, кого он касается. Решающим фактором является не закон, а стремление добиться справедливости, что требует участия всей общины в разборе дела. Дело не сваливают на плечи экспертов или двенадцати присяжных, которые,
Может показаться, что мы ушли слишком далеко от рассказа о жизни в лесу, но это не так. Речь идет о самой сути всей жизни таких людей леса, как охотники-пигмеи из Итури, а это и есть суть жизни всех африканцев, как бы ни менялись ее внешние проявления. Те, кто мигрировал в лес из других районов, пришли сюда как земледельцы, со своей техникой и общественной организацией, и поняли, что лес — это суровая и враждебная среда. Чтобы выжить, им пришлось вступить в противоборство с природой, рубить деревья, сжигать их, но и после этого приходилось работать долгие и жаркие дни, чтобы приостановить наступление леса Не удивительно, что они со страхом и уважением взирают на охотников-мбути, прекрасно живущих в прохладной тени леса, который к ним благоволит, а земледельцев не любит.
Поэтому земледельцы и заключают ритуальный союз с охотниками, как бы достигая тем самым согласия с природой и используя охотников на роли посредников. Они ведут борьбу с лесом, с природой, валят деревья и расчищают место для плантаций, однако они признают превосходство леса и подчиняются ему. Они не поклоняются ему, но все же лес с его фауной и флорой составляет суть их идеологической системы и мировоззрения. Повсюду в лесных районах и земледельцы стали верить в ведовство и колдовство, хотя для самих охотников такие верования не характерны.
Таким образом, в одной и той же окружающей среде экономическая деятельность человека может быть совершенно различной. Если человек полностью подчинится среде, как пигмеи, ему не нужна сложная техника. Более того, сложная техника нарушит идеальное равновесие в природе, и охотникам наверняка придется убивать слишком много зверей и собирать излишнее количество продуктов. Сейчас охотники составляют неотъемлемую часть общей экологической картины, а охота — часть того механизма, при помощи которого природа сохраняет равновесие. Так, благодаря мбути, например, сдерживается рост слоновьего стада, способного принести немало разрушений. Численность самих мбути ограничена системой контроля над деторождением, порожденной их образом жизни и пониманием тех требований, которые предъявляет им природа. Детская смертность и болезни — они очень редки среди мбути — являются, как и у других народов Африки, средством регулирования численности населения, дающим людям больше шансов на здоровую и продуктивную жизнь.
Пассивная адаптация охотников-мбути к природе говорит о том, что в этом случае окружающая среда является детерминирующим фактором, тогда как при более высоком уровне техники — просто влиятельным фактором. При существующем у охотников уровне развития техники они вынуждены жить небольшими группами и вести кочевой образ жизни, не оседая на одном месте дольше, чем на месяц. Это, конечно, во многом определяло и общественную систему, которую можно сравнить, пожалуй, с системой охотников-бушменов, тоже пассивно адаптировавшихся к природе, хотя и в совершенно иной окружающей среде.
Топография также во многом определяет существующие в лесах политические системы. Там, где коммуникации затруднены, имеются мелкие общественные организации, а политическое укрупнение достигается не централизацией, а федерацией. Крупные королевства и империи возникали только на Гвинейском побережье в лесах Западной Африки и на южных окраинах зоны леса. Однако даже самые крупные государства неизменно признавали (хотя бы в форме отдельных ритуальных актов) могущество леса, населяющих его духов и с любопытством и уважением относились к продолжавшим жить в чаще малорослым, стеснительным и добрым его обитателям.
Человек живет в лесных районах Центральной и Западной Африки по крайней мере 50 тысяч лет, но до сих пор археологи мало интересовались его историей. Человек каменного века занимался охотой
В среднем каменном веке в лесных районах появлялись каменные орудия, выполнявшие те же функции, что и современные орудия для обработки дерева, — тесло, долото, зубило, рубанок, скребки, а также топоры, лезвия ножей и метательные острия. Они известны как культура лупсмбе. В позднем каменном веке в Конго люди, принадлежавшие к культуре, определяемой как «неолитическая фация», вероятно, еще за 4000 лет до н. э. пользовались каменными мотыгами для обработки земли под местные африканские растения, и найденные такого рода каменные мотыги в Гане, возможно, относятся к крайне западному ответвлению мотыжной вегекультуры, возникшей в это время в Конго. В Западной Африке земледелие зародилось тоже примерно за 4000 лет до н. э. в саваннах к северу от леса, и лишь в первых веках до нашей эры оно проникло в лес.
Вопрос о зарождении земледелия не прост, и неверно представлять себе дело так, будто оно появилось в одном пункте, а затем начало распространяться на другие районы. Оно возникало независимо в нескольких, даже во многих районах, при различном техническом уровне, в разных формах и на основе разных культур, но обмен опытом шел во всех направлениях. Однако только в первые века нашей эры, когда были завезены азиатские продовольственные культуры, отвечавшие условиям лесной среды, в лесу начался демографический взрыв, вызвавший миграцию бантуязычных народов к южной половине континента. Они владели искусством изготовления железных копий, ножей и мотыг, что помогло им получить техническое превосходство над пользовавшимися каменными орудиями племенами, которые, однако, продолжали еще долгие века жить в этом районе сравнительно спокойно.
Нелегко проследить преемственность между древними обитателями леса и теми, кто живет в нем сейчас. Нет никаких наглядных свидетельств связи между пигмеями и древними лесными охотничьими культурами, хотя пигмеи, вероятно, всегда жили в лесу и такая связь должна существовать. Даже изучая жизнь людей железного века, мы не можем с уверенностью установить такие связи, несмотря на то что иной раз и заметна удивительная преемственность в материальной культуре или форме искусства. Примером может служить находка кучи погребальных предметов вместе с черепом в пещере близ реки Бушимае, в районе Бакванги в провинции Восточное Касаи (Заир). Один из найденных горшков, сделанный в виде женщины, держащей в руках чашу, до мельчайших деталей похож на резьбу по дереву народа луба в Катанге [21] , хотя современным луба неизвестен этот тип керамики. Возможно, это захоронение одного из древних земледельцев луба, живших здесь до основания первой империи луба [22] в начале XVI в.
21
Катанга — нынешняя провинция Шаба в Заире.
22
Имеется в виду раннегосударственное образование, созданное народом луба (балуба) в районе верхних течений рек Луалаба и Ломами в последней четверти XVI в.; в пору наивысшего расцвета (конец XVIII в.) простиралось от верховий р. Санкуру до оз. Танганьика.
Интересна история сельскохозяйственных культур, выращиваемых в лесистых районах Центральной и Западной Африки. Культура корнеплодов, вероятно, выросла естественно из собирательства охотников каменного века, поэтому трудно определить дату ее появления. Обнаружение археологами палок-копалок с грузилом или мотыг не обязательно свидетельствует о том, что употреблявшие их люди жили за счет земледелия. Может быть, они пользовались ими для собирания диких растений. Вероятно, охотники тоже в какой-то мере занимались вегекультурой, ибо для того чтобы выжить, им приходилось делать запасы. Даже сейчас, пользуясь всего лишь палкой-копалкой, охотники сажают или пересаживают растения, чтобы обеспечить себе пропитание. Вегекультура в более широких масштабах, возможно, зародилась в Конго еще за 4000 лет до н. э.