Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики
Шрифт:
Покинув дом Гуди Галд, мистер Подгорой очутился рядом со школой, которая сегодня расположилась на общинном выгоне. Поскольку никто на острове Сэттинс не знал грамоты, в школе не было ни книг для чтения, ни парт, чтобы вырезать инициалы, ни школьных досок. Собственно говоря, даже здания школы не было. В дождливые дни дети встречались на чердаке общинного амбара и валялись в сене, а когда погода была хорошей, учительница Палани собирала их и вела, куда ей хотелось.
Сегодня ее окружали тридцать любопытных детишек не старше двенадцати лет и сорок нелюбопытных овец не старше пяти. Обсуждался важный вопрос: Правила Имен. Мистер Подгорой, застенчиво улыбаясь, остановился
— Теперь вы знаете Правила Имен, дети. Их два, и они одинаковы на всех островах в мире. Назовите одно из них.
— Невежливо спрашивать у кого-нибудь, как его зовут, — выкрикнул толстый шустрый мальчишка, а маленькая девочка пискнула:
— Ма говорит, нельзя никогда называть свое имя!
— Да, Сьюба. Верно, Поппи, милая, только не верещи. Все правильно. Никогда нельзя спрашивать чье-то имя. Никогда нельзя называть свое собственное. А теперь подумайте минутку и скажите мне, почему мы называем нашего колдуна мистер Подгорой?
Она улыбнулась поверх детских голов и овечьих спин мистеру Подгорой, который просиял и беспокойно схватился за кошелку с беконом и яйцами.
— Патаму што он живет под горой, — сказала половина детей.
— Но это его настоящее имя?
— Нет! — сказал толстый мальчик, и малышка Поппи взвизгнула:
— Нет!
— Откуда вы знаете, что нет?
— Патаму что он приплыл один, и никто не знает его настоящее имя и не может сказать, а он сам тоже не может…
— Очень хорошо, Сьюба. Поппи, не кричи. Совершенно верно. Даже колдун не может назвать свое настоящее имя. Когда вы, дети, закончите школу и пройдете Испытание, вы оставите позади ваши детские имена и получите ваши единственные настоящие имена, о которых нельзя спрашивать и которые нельзя называть. Почему правила велят так?
Дети молчали. Овцы тихонько блеяли. На вопрос ответил мистер Подгорой.
— Потому что имя — это вещь, — произнес он своим мягким, хриплым, неуверенным голосом. — А настоящее имя — это настоящая вещь. Произнести имя — значит овладеть вещью. Я правильно говорю, учительница?
Она улыбнулась и присела, смущенная его вмешательством. А колдун пустился бежать вприпрыжку к своей горе, прижимая кошелку к животу. Почему-то за минуту, проведенную с Палани и детьми, он ужасно проголодался. Он захлопнул за собой внутреннюю дверь, поспешно пробормотав заклинание, но, должно быть, в магических словах недоставало одной-двух букв, потому что вскоре в пустую переднюю пещеры просочился запах превкусной яичницы с ливером.
В тот день дул легкий ветерок с запада, и в полдень, подгоняемая ветерком, по волнам гавани Сэттинса заскользила лодка. Когда она только обогнула мыс, ее заметил зоркий паренек и, зная, как вся детвора на острове, каждый парус и перекладину сорока лодок рыбачьей флотилии, побежал по улице с криком:
— Чужая лодка, чужая лодка!
Чужая лодка была редкостью; лишь иногда одинокий остров посещали лодки с такого же затерянного островка Восточного предела или же какой-нибудь торговец и искатель приключений с Архипелага. Когда лодка причалила к пристани, половина деревни была уже там. Рыбаки сопровождали лодку, а пастухи, и пахари, и собиратели трав спешили спуститься с крутых склонов вниз, в гавань.
Только дверь мистера Подгорой осталась закрытой.
На борту лодки был только одни человек. Когда об этом сообщили старому капитану
— Единственный, кто может пуститься в плавание по Внешнему Пределу в одиночку, — сказал он, — это колдун, или чародей, или Маг.
Поэтому жители деревни затаили дыхание, готовясь увидеть первый раз в жизни Мага, одного из могущественных знатоков Белой Магии с богатых, густонаселенных внутренних островов Архипелага. Они были разочарованы, так как путешественник оказался молодым чернобородым мужчиной приятной внешности, который весело приветствовал их, стоя в лодке, и спрыгнул на берег, как каждый моряк, довольный, что добрался до суши. Не ожидая расспросов, он назвался странствующим торговцем. Но капитан Фогено, которому сказали, что чужак не расстается с дубовым посохом, кивнул: это подтверждало его прежние выводы.
— Два колдуна в одном селении, — сказал старик. — Плохо!
И его рот захлопнулся, как у старого карпа.
Поскольку незнакомец не мог назвать своего имени, его сразу окрестили Чернобородым. И все чрезвычайно им интересовались. У него был небольшой груз, обычный для мелкого торговца — одежда, сандалии, перья для отделки плащей, недорогой ладан, камешки против непостоянства, хорошие травы, крупные стеклянные бусы с Венвэя. Каждый житель острова Сэттинс пришел, чтобы посмотреть на путешественника, поболтать с ним, а то и купить у него что-нибудь.
— На память о нем! — прокудахтала Гуди Галд, которая, как и все женщины и девушки острова, была очарована его внешностью. Мальчишки увивались вокруг него, чтобы послушать его рассказы о путешествиях к далеким странным островам Предела или описания огромных островов Архипелага, Внутренних Путей, гаваней, полных белых кораблей и золотых горных вершин Хэвнора. Мужчины тоже охотно слушали его истории; но некоторые удивлялись, что торговец плавает один и не спускали глаз с дубового посоха.
Только мистер Подгорой все время оставался под своей горой.
— Это первый из островов, где я побывал, на котором нет колдуна, — сказал Чернобород однажды вечером Гуди Галд, которая пригласила его, своего племянника и Палани на чашку чая. — Что же вы делаете, если у кого-то болят зубы или корова перестает телиться?
— Ну как же, у нас есть мистер Подгорой! — воскликнула старуха.
— Который никуда не годится, — пробормотал ее племянник Берт, но тут же покраснел и поперхнулся чаем. Берт был рыбаком — высокий, крепкого сложения, храбрый и молчаливый парень. Он обожал учительницу, но пока самым открытым признанием его в любви была доставка корзин со свежей скумбрией на кухню ее отца.
— А, так у вас все-таки есть колдун! — сказал Чернобород. — Он невидимка?
— Нет, он просто очень застенчив, — сказала Палани.
— Видите ли, вы пробыли у нас всего, неделю, а к нам так редко попадают путешественники… — она тоже слегка покраснела, но чаем не поперхнулась.
Чернобород улыбнулся ей.
— Так он коренной житель Сэттинса?
— Нет, — ответила Гуди Галд, — не больше, чем вы. Еще чаю, племянничек? На этот раз постарайся не расплескивать, нет, мой милый, он приплыл на маленькой лодчонке года четыре назад… через день после того, как закончился ход сардин, — помнится, как раз вытягивали сети в Восточном Заливе, и Понди Коухерд сломал ногу в то утро — это было пять лет назад. Или четыре? Нет, пять, это было в тот год, когда не уродил чеснок. Ну вот, он приплыл на лодчонке, доверху нагруженной большими сундуками и коробками, и сказал капитану Фогено, который тогда еще не был слеп, хотя достаточно стар, чтобы — видит небо! — уже дважды ослепнуть.