Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье

Бахтин Максим

Этические воззрения того или иного автора или философской школы, вне всякого сомнения, являются следствием идеала человека, сформулированного эпохой, к которой они принадлежат и в конечном итоге, являются продуктом социально-экономического строя, общественных отношений.

Категория поступка роднит этику с правом. Правовое сознание оценивает человеческие поступки с точки зрения соответствия их законам, созданными людьми. В то же время право и этика рассматривают поступок с принципиально различных позиций. Право чаще всего имеет дело только с поступками как таковыми, частично – с их словесным выражением: показания понятых, свидетелей, подозреваемого в ходе следствия, свидетельство в суде и т. д. Нравственное же сознание охватывает проявления человеческого духа гораздо шире. Издавна в этической традиции утвердилась трехуровневая структура нравственной жизни человека: уровень мысли, уровень

слова и уровень поступка. Если рамки правового сознания не захватывают намерений человека к совершению преступления, то сфера морали регламентирует мысленные, словесные и практические проявления духовной жизни человека в равной степени. Правовое сознание может анализировать мотив, которым руководствовался человек при совершении того или иного поступка, но анализировать его только после совершения поступка. Сам по себе мотив право мало интересует. Этика же рассматривает не только мотивацию поведения человека, но и то, откуда возникают те или иные мотивы.

Далее, нормы писаного права каждого общества официально закреплены юридически в сводах самых различных законодательных актов. Что же касается норм морали, то они зафиксированы в большей степени не в официальных государственных документах, а, во-первых, в самом общественном сознании и, во-вторых, в корпусе самых различных религиозных памятников, богословских и философских сочинений.

Вследствие этого ответственность за нарушение правовых и моральных норм обществом воспринимается по-разному. Органы правосудия и в целом государство предстают в данном случае как исключительно внешний стимул к правовому поведению гражданина. Возникающее стремление нарушить закон сдерживается осознанием грядущего наказания со стороны государства. Другое дело, что это стремление может неоднократно перевешивать осознание ответственности.

Иначе обстоит дело с нормами морали. Поскольку наказания за их нарушение обществом не предусматривается, а имеет место лишь общественное порицание, осуждение со стороны общественного мнения (а в нынешнюю эпоху уже далеко не всегда и не за все), то наиболее реальным фактором, удерживающим человека от нарушения нравственных рамок, является внутренний голос совести. То есть стимул к совершению добра и не совершению зла в данном случае лежит не где-то вовне сознания человека (как в случае с правовыми нормами), а в большей степени внутри него самого, точнее сказать, принадлежит ему самому.

Никакой внешний стимул, никакие внешние преграды в виде общественного мнения и наказания со стороны государства не удержат человека от совершения преступления, если моральных преград нет у него в душе. Иными словами, правовые нормы ничего не стоят без норм нравственных. Выходит, нравственные нормы являются первичными по отношению к нормам права, а нравственное сознание шире правового и является его фундаментом.

Именно мораль, а не право регулирует общественную жизнь людей на самых ранних стадиях ее развития. Мораль и возникает как необходимое орудие, регламентирующее совместную деятельность первобытных людей и их индивидуальные поступки. Взаимная оценка действий наших предков по отношению друг к другу породила первые представления о том, что хорошо и что – плохо. Опорой первобытной морали было общественное мнение, основанное на закрепленном обычае, вырастающем из многократно повторяемых одних и тех же действий.

С самого начала мораль выражает верховенство коллективного интереса над индивидуальным, целого над частным. Общество тем самым начинает соподчинять индивидуальную волю коллективной. Нравственным является прежде всего то, что является благом для рода, а безнравственным – то, что для него вредно. Со временем появляются отличные от морали методы регламентации поведения человека – право и религия, со временам начинающая претендовать на роль абсолютного регулятора человеческой жизни.

Антропологический фундамент этики объясняется, прежде всего, тем, что законы высшего, духовного уровня, духовной жизни так же жестко определяют жизнь человека, как и законы физического и психического уровня. Причем, доминирующая роль их состоит в том, что именно духовные законы определяют состояние двух других уровней. Сложность восприятия духовных принципов состоит в том, что их действие невидимо нам: от нас чаще всего сокрыто, каким образом, через какие механизмы нарушение духовных законов приводит к отклонениям в нервной системе и физическом здоровье. Однако и древняя мудрость, и современная наука свидетельствуют об этом в один голос. Например, выдающийся физик и математик XX столетия Л. Ландау стремился объяснить благо в свете современного научного опыта и математической строгости. Известны его попытки создания универсальной формулы, объясняющей взаимозависимость образа жизни человека и блага.

В основе нашего сочинения лежит методологический

принцип историзма, в соответствии с которым все антропологические и этические воззрения и системы мы рассматриваем как продукт своей исторической эпохи, своего социального класса. Зачастую идеал человека той или иной эпохи и мораль являлись квинтэссенцией духа своего времени. Поэтому, невозможно понять этические взгляды того или иного мыслителя, во-первых, вне контекста эпохи, в которую он жил, а во-вторых, вне учета факта его принадлежности к тому или иному классу общества. Поскольку те или иные антропологические воззрения или этическая система не существует отдельно в море общественного сознания, а всегда выражает интересы того или иного социального класса.

Принцип историзма позволяет лучше понять, что идеал человека развивался от эпохи к эпохе с развитием самого человека, с развитием общественных отношений. Идеал человека рабовладельческого мира один, феодального общества – другой, капиталистического – третий, социалистического – четвертый. Мораль, будучи одной из форм общественного сознания, также эволюционирует вместе со всем общественным сознанием, которое, в свою очередь, меняется вслед за изменением форм и структур общественного бытия. Более того, любая историческая эпоха органично вмещает в себя ряд исторических форм морального сознания, одни из которых могут быть консервативными и даже реакционными, а другие – прогрессивными. Рассматривая историческую эволюцию антропологических и этических взглядов, мы будем обнаруживать проявление в них, прежде всего, духа эпохи, во-вторых – веяние конкретного класса общества, и в-третьих – отпечаток взглядов конкретного мыслителя.

Другая сторона историзма состоит в том, что большинство антропологических и этических систем прошлого в той или иной степени несут в себе отголосок взглядов на человека и мораль предшествующего времени и, в свою очередь, являются источником и образцом для последующих взглядов и систем. Более того, многие постулаты тех или иных антропологических и этических теорий выкристаллизовывались в полемике с предшествующими системами или остром противостоянии со взглядами современников.

Третий аспект историзма в нашем случае мы видим в том, что чаще всего носители тех или иных этических взглядов проявляли и вполне ясно выраженную политическую позицию, подтверждая, тем самым, слова Аристотеля о политике как конечной цели всякой этики. Именно поэтому выдающиеся создатели этических систем выступали часто как проповедники, пророки и мессии (религиозные реформаторы) (Пифагор, Будда, Конфуций, Сократ, Христос). Мораль, этика всегда и будет на острие общественных проблем, на передовой позиции истории.

Антропология и этика возникают в эпоху «осевого времени» (по Ясперсу), приблизительно в VI столетии до н. э., уже в довольно развитом рабовладельческом античном обществе, одновременно на Западе и Востоке, когда классовые рабовладельческие отношения уже сложились и явились основой для формирования новых форм общественного сознания – морали и философии. В античности антропология и этика выделяются в отдельную область знания, появляются сами термины, их обозначающие.

В эпоху Средневековья антология и мораль попали «в плен» к религии и, как и философия, стала служанкой богословия. Человек стал пониматься исключительно как образ Божий. На протяжении более тысячи лет антропологические и этические воззрения мыслителей диктовались догматами христианской церкви на Западе и ислама – на Востоке. Освобождение морали от оков религиозного сознания началось в эпоху Ренессанса, с развитием капитализма в Европе.

Буржуазное общество XVII–XX столетий сформулировало новый идеал человека и морали. Общество тотального потребления по-новому взглянуло на цель, смысл и назначение человека. XX столетие породило также принципиально новый опыт учения о человеке и его нравственном поведении – марксистскую антропологию и этику, воплотившиеся в ходе широкомасштабного социалистического государственного строительства.

Современные антропология и этика неизбежно несут на себе отпечаток эпохи глобализации, унифицирования национальных культур, учений, взглядов. Мощнейший антропологический кризис рубежа тысячелетий обостряет голос апокалипсической антропологии и этики – этики спасения в условиях надвигающейся мировой катастрофы. В такие кризисные, переломные времена, подобное нашему, рождаются самые яркие, талантливые, эпохальные произведения, вмещающие в себя, с одной стороны, критику уходящей эпохи, с другой стороны, – радость от грядущей зари новой эры. Достаточно вспомнить «О граде божьем» Августина и «Божественную комедию» Данте. Именно переломные, переходные периоды неожиданно вызывают к жизни новые взгляды, новые решения. Наше время тому не исключение. Оно также даст новые имена, новые идеи и новые перспективы в разрешении труднейшей загадки человечества – загадки самого человека.