Человек в темноте
Шрифт:
Сейчас
Позабыв на мгновение о ночном кошмаре, я схватила зеркало и карандаш для бровей. Привести свои брови в порядок – целое искусство. Вырисовывать идеальные контуры и делать это максимально естественно – нелегкое дело. И почему у меня не густые красивые брови? Постоянно нужно их рисовать! За годы сложных манипуляций я наловчилась в кратчайшие сроки делать красоту из своих неряшливых волосков над глазами. Давно пора сделать окрашивание и форму в салоне, но каждый раз находится любая причина, чтоб отложить поход в салон. Подведя глаза и накрасив ресницы тушью, я глянула на гигиеническую помаду. Только ее и могу вынести у себя на тонюсеньких губах. Терпеть не могу, когда на губах блеск или помада. К ним все время прилипают
Торчащие волоски от корней никак не поддавались укладке, пришлось брать утюжок и палить прядки. Жженый запах уже настолько сильно врезался в волосы, что ни один шампунь не устранял эту кошмарную гарь. Я протянула щипцы от корней волос до кончиков и волоски превратились в прямые аккуратные пряди. Пар от горячих панелей обжигал мои пальцы, и я снизила температуру нагрева на несколько градусов. Пара незамысловатых движений и прическа обрела форму. Последний штрих – духи на волосы, запястья и шею в зоне, где можно прощупать пульс. Давным-давно я прочитала в каком-то девчачьем журнале, что правильные места для нанесения духов – зоны пульса. Пусть это будет называться так. Осталось подготовить одежду и отправляться за билетом в мечту.
Кто-то скажет, что каждый второй мечтает попасть в столицу и завоевать ее, что легко грезить о жизни в большом городе, словно Кэрри, пить кофе и делать из себя деловую женщину. Попасть в модельный бизнес сложно, но всегда есть лазейка. Куда угодно. Мама твердила, сколько я себя помню, что все модели и те женщины, что там работают – ведут аморальный образ жизни. И по этическим нормам это не самый лучший вариант для провинциальной девочки. Мама старой закалки. Армейской. Только время уже не то. И я. В ее убеждениях – все дороги туда вымощены через постель. Но я наивно полагаю, что именно мне удастся завоевать свое место в этом агентстве. Поэтому я не говорила об этом маме. Она своей гипер-опекой даже спустя годы задолбит меня. Заставит отказаться, передумать. Найдет тысячи причин, что туда ехать нельзя, что опасность меня будет поджидать везде, за каждым углом. «И милая моя, я столько прожила! Просто так ничего не бывает! Забудь. Это заманиха», – скажет мама. Я знаю ее слишком хорошо. И я не желаю слушать ее слова.
Мне предстояло выбрать что-то потеплее. Поздняя осень намекала на зимнюю версию толстых вязаных свитеров или свитшотов на флисе. Джинсы и джемпер без горла – мои самые любимые повседневные вещи. Не могу расстаться с белыми кроссами, не смотря на холод снаружи. Пора натягивать утепленные ботинки, куртку на синтепоне, доставать колготки, что являлось самым страшным для меня. Колготки плюс джинсы – адское сочетание. И так хочется продлить теплое время. Я снова остановилась на вязаном кардигане, так гармонично подходящем к моим кроссовкам.
До девяти часов еще оставалось чуть больше получаса, и я решила допить уже остывший чай, который так и стоял на кухонном столе нетронутым. Я подогрела воду в чайнике и подлила в кружку, разбавив холодный чай. В шкафчике лежал гематоген. Я развернула упаковку, откусила кусочек и запила глотком из кружки. Пролистав ленту в соцсетях, я залипла на интересной статье про кругосветное путешествие по Америке. Там было столько маршрутов, интересных мест, дешевых мотелей и ресторанчиков в аутентичном стиле, что я потянулась за листком бумаги записать самые подходящие. Может быть, когда я стану знаменитой, то смогу отмечать на своей странице места, где я побываю. Буду описывать, как я предпочитаю путешествовать одна, когда нет обязательств, ограничения времени, нытья детей или девушек, недовольных взглядов и психов. Я сама принадлежу себе и ни перед кем не отчитываюсь. Это прекрасно. Я старалась визуализировать подробно каждую тропинку в лесу, каждый спуск к пляжам, каждый подъем на вершины, каждое кафе по пути и их знаменитые завтраки, национальные парки и одноэтажные города. Практику визуализации я вычитала в интернете у блоггеров, Они уверяют, что это работает на космическом уровне. Я еще тот Фома неверующий5. Но, как говорится, была не была. Тоже самое
Глава 4
Пятнадцать лет назад
Спустя четыре часа я закинула тряпку в половое ведро. Уборка отняла кусок моей жизни, хотя я терла линолеум так быстро, как могла. Мать заставила драить всю квартиру. Хорошо, что у нас «хрущевка», а не хата в новостройке. Обед перешел в ужин, и новое задание. Мать заставила перебирать старые квитанции на квартплату. Она хранит их за последние несколько лет. Пока я поедала макароны, откладывала старые чеки, на которых почти стерлись чернила.
– Зачем тебе их по долгу хранить? Ты же оплатила, – поинтересовалась я.
Вдруг что-то пойдет не так, – холодно ответила мать. – А у меня и дата оплаты и чек. Доказательство на руках. – Она стояла ко мне спиной и вытирала сковородку.
– Зачем доказывать оплату? – снова спросила я. Это какая-то чушь.
– Эх, Саша.., – выдохнула мама, отставила сковородку и повернулась ко мне. – Тогда ни одна компания не впаяет мне долги. Ты знаешь, как они это дело любят? Спустя годы предъявить неоплату. И еще пеню сверху накрутят, попробуй докажи, если нет чека. Дурить людей – их работа. Ты еще мала, чтобы понимать этот мир.
На ее стареющем лице отпечатались злость и недовольство. Сколько я ее помню, она всегда была такой. Вечно недовольной. Только сейчас она выглядела морщинистой. И как же меня бесили ее замечания по поводу моего возраста. Я для нее до сих пор оставалась маленькой девочкой. Ничего, что мне уже почти пятнадцать? Достаточно взрослая, чтобы понимать этот мир. Кого я не понимаю, так это маму.
– Никому нельзя доверять, – она сделала паузу, будто вспомнила что-то личное. – Никому.
Однако, мама права, иногда стоит хранить документы немного дольше обычного. Но кипа квитанций и различных бумаг от стиральной машины и телевизора, например, захламляли все квартиру. Все равно они уже бесполезный хлам. В серванте не было ни единого пустого места. Все завалено чеками, инструкциями, кредитными договорами, чей срок уже давно истек.
Когда я управилась с квитанциями, мама наконец-то отстала от меня. Я допивала чай и давилась макаронами, поглядывая в дневник. Н его страницах почти отсутствовало домашнее задание. Несколько упражнений по русскому и параграф по географии. Впереди выходные. Передышка. Не надо видеть эти рожи.
Вернувшись в комнату, я уселась за стол и включила настольную лампу. Она так грела, что становилось жарко. Но мне нравилось, когда в темноте ее свет ложился мягко на предметы на столе. Они отбрасывали красивые жесткие тени, создавая забавные рисунки. Обои сразу казались темными, а узоры – устрашающими. Каждый завиток превращался в лапы монстра, выползающего из-под кровати и тянущего свои лапы-щупальца к плакатам Аврил Лавин6. Мне становилось жутко. Но нравилось, что в темноте комната меняла свой облик. Свой старый уродский облик.
При свете дня все было старым и несовременным. Деревянный самодельный стол, полки из старых столешниц, шифоньер с едва держащимися дверцами, которые скрипели при каждом прикосновении, и узкая кровать. Люстра года моего рождения. У бедных людей денег нет на что-то новенькое. Из современного висели плакаты знаменитостей из журнала «Все звезды» и «Cool» и музыкальный центр, который помимо кассет мог проигрывать диски.
Пока мама была чем-то занята, я тихонько достала свой личный дневник секретов из тайника. За учебниками я устроила небольшое пространство, куда я прятала его. Мать туда не лазила, я надеялась на это. Вряд ли она просматривала атласы, биологию и прочие книги. Комнату я убирала сама, так что, мне казалось это надежным местом.