Человек в витрине
Шрифт:
— Такси?
Фрёлик кивнул:
— Представь себе, такси. Я спросил, была ли включена лампочка на крыше. Была. Она еще подумала: странно, что такси так долго стоит с работающим двигателем и включенной лампочкой.
— Как долго?
— По ее прикидкам, не меньше часа. Трудность в том, что она видела такси довольно рано, между девятью и десятью вечера. Она часто берет работу домой. В тот день она была на совещании и домой вернулась только в восемь, то есть через полчаса после Есперсена. Она точно не помнит, стояло ли такси у магазина,
— А она не…
— Погоди, все по порядку, — перебил его Фрёлик. — Позже она выглянула снова — перед тем, как лечь спать. На улице стоял «мерседес». Ей кажется, что такси с работающим мотором — то, что она видела раньше, — тоже было марки «Мерседес». Но машина, которую она видела перед тем, как лечь спать… стояла с выключенным мотором.
— Цвет?
— Темный.
Гунарстранна и Фрёлик переглянулись.
— Она могла видеть три разные машины, — сказал Гунарстранна. — В Осло каждое второе такси — «мерседес». А район там один из самых густонаселенных.
— Этажом выше живут двое мужчин, — продолжал Фрёлик. — Один из них работает на местном радио и называет себя Терье-Телемонстр. Может, ты о нем слыхал? Он названивает людям по телефону и разыгрывает их. Например, если его жертва работает в отеле, он говорит, что его случайно заперли в кладовке и он сидит там уже сутки. А если жертва — врач скорой помощи, он говорит, что сейчас лежит с его женой и не может вытащить из нее свою штуковину. Весельчак!
— Похоже, шутник первостатейный, — с непроницаемым видом ответил Гунарстранна.
— Во всяком случае, его передача пользуется популярностью. А его сожитель — вроде актер, который исполняет женские роли. По-моему, он немного двинулся на Египте. Исполняет танец живота. Мне кажется, мужчины, которые исполняют танец живота, — люди специфические.
— Ну и что? Они что-нибудь видели?
— Ничего. Кроме как о такси, мне ничего не удалось узнать. — Фрёлик глубоко вздохнул.
— Какого соседи мнения о нашем старике?
— Старик как старик… Они с ним особо не общались. Некоторые знали, что он — владелец антикварного магазина. О том, что Есперсен был женат на Ингрид, известно только Хольмгренам. На саму Ингрид соседи обращали гораздо больше внимания, потому что она холеная и хорошо одевается. — Фрёлик ухмыльнулся и передразнил кого-то: «Ах, вот вы о ком? Такая симпатичная, давно уже не девочка, но старается не терять форму».
— Отлично, — буркнул Гунарстранна.
— Печатник, тот, у которого собака, спросил, не могу ли я найти вора, который каждый день крадет у него газету. Похоже, он двинулся на этом, даже вставил себе в дверь вместо глазка широкоугольную линзу, чтобы поймать вора.
— Наблюдательный?
— Я сначала тоже обрадовался, но трудность в том,
— Они ничего не видели?
— Ничегошеньки. Из ресторана приехали на такси, но ни один из них не заметил рядом с домом или напротив никаких припаркованных машин. К счастью, телевизионщик сохранил квитанцию, так что я записал номер такси, в котором они возвращались домой. Попробую побеседовать с таксистом — возможно, он наблюдательнее. Естественно, парочка вернулась из ресторана подшофе. Они сразу легли в постель, а на дом напротив даже не взглянули. Зато они подтвердили, что по ночам витрина никогда не освещается.
Гунарстранна задумчиво провел пальцем по верхней губе.
— Я тут наткнулся на творения его сына, Карстена, — буркнул он, снова вытирая губу.
— Где?
— Совершенно случайно увидел его статью в старом журнале — просто поразительно, чего только у нас не найдешь! — ответил Гунарстранна. — Оказывается, он печатался в «Фарманне».
— В «Фарманне»?
— Его называли органом реакционных интеллектуалов. Этот журнал тихо умер своей смертью много лет назад.
— О чем статья?
— О пенитенциарной системе.
— Ничего себе! Ну и как? Как он пишет?
Гунарстранна выдвинул верхний ящик стола и порылся в нем.
— Мне понравился отрывок о заключенном, который сошел с ума в одиночке, но остальное… — Он пожал плечами, достал из ящика щипчики, подошел к зеркалу за дверью и продолжал: — Банальные рассуждения о гуманном отношении к заключенным. Как ни странно, в статье нет обычного занудства о лишении свободы и правах человека.
— Наверное, у журнала была другая направленность, — заметил Фрёлик. — Если, как ты говоришь, он считался реакционным.
Гунарстранна сосредоточенно выдернул из ноздри волосок и внимательно осмотрел его.
— Да, наверное, — согласился он. — По-моему, ты прав.
Глава 20
ПАЛЬТО
— Куда можно повесить пальто? — спросила Сюзанна Есперсен, снимая темное пальто на меховой подкладке и протягивая его Франку Фрёлику. Она огляделась по сторонам. — И куда вы дели вашего хама-начальника?
Фрёлик довольно долго не мог решить, куда девать тяжелое пальто. В конце концов он смахнул на пол груду хлама со столика перед диваном и положил пальто туда.
— Учтите, я проконсультировалась с адвокатом, — продолжала Сюзанна Есперсен. — Он не позволит так с нами обращаться, вам это даром не пройдет! Помяните мои слова.
— Да, конечно, — буркнул Фрёлик, который никак не мог найти свой блокнот. Еще недавно блокнот был у него в руках, — он ведь заглядывал в записи, когда составлял отчет. Но теперь он понятия не имел, куда его засунул.