Человек в высоком замке
Шрифт:
В том, что жизнь такова, виновата, конечно, проклятая немчура – вечно норовит откусить больше, чем способна проглотить. С огромными потерями немцы выиграли войну и не успели очухаться, как ринулись покорять Солнечную систему. А на родной планете ввели законы, которые… Впрочем, замысел был неплох, и, надо признать, немцы лихо разделались с евреями, цыганами и прочими бродячими народами. Славян они отбросили на два тысячелетия назад, на их прародину Азию. Ну и правильно, без славян в Европе как-то спокойнее. Пусть себе ездят на яках и охотятся с луками и стрелами. Зато теперь в любом книжном магазине, в любой библиотеке можно полистать изданный
И еще – Африка. Вот где они развернулись с энтузиазмом, достойным восхищения. Хотя, будь немцы чуть предусмотрительнее, они бы сначала завершили план «Фармлянд». Воистину этот проект – зримое воплощение немецкого гения. Запрудить и осушить Средиземное море, а затем с помощью атомной энергии превратить его в сельскохозяйственные угодья – какая смелость, какой размах! Все насмешники, в том числе некоторые болтливые лавочники на Монтгомери-стрит, были посрамлены.
В Африке немцы снова показали себя молодцами, но, к сожалению, подобные грандиозные мероприятия всегда сопровождаются зловещими слухами. А началось все в пятьдесят восьмом, со знаменитого признания Розенберга: «Что касается окончательного решения африканской проблемы, мы почти достигли своих целей, однако…»
И все-таки на то, чтобы избавиться от аборигенов, американцам понадобилось два века, а наци в Африке добились почти тех же результатов за пятнадцать лет. Так что скепсис здесь неуместен. Как-то раз за завтраком Чилдэн поспорил со знакомыми бизнесменами, очевидно, считавшими, что у немцев есть волшебная палочка и они в одну минуту могут преобразовать мир. Нет у них волшебной палочки, зато есть наука, техника и знаменитое немецкое упорство. Любое дело они доводят до конца. Впрочем, полеты на Марс отвлекли внимание общественности от Африки.
На том достопамятном завтраке последнее слово осталось за Чилдэном: «Что есть у немцев и чего недостает нам, так это романтики. Можно восхищаться их талантами и трудолюбием, но не им обязаны немцы своими успехами, а не дающей покоя мечте. Покорение планет! Сначала Луна, потом Марс. Все дальше и дальше… Разве это не древнейшая мечта человечества, не высочайший порыв души?
Теперь возьмем японцев. Я прекрасно знаю их натуру, мне ежедневно приходится иметь с ними дело. Что ни говори, а они – азиаты. Желтокожие. Нам, белым, приходится ломать перед ними шапки, поскольку они – власть. Но, глядя на Германию, мы видим, на что способна белая раса…»
– Скоро приедем, сэр, – сообщил рикша. Его грудь бурно вздымалась – веломобиль только что преодолел крутой подъем.
Чилдэн попробовал представить клиента Тагоми. Наверняка какая-нибудь шишка – он перестал в этом сомневаться, услышав по телефону возбужденный голос японца. Он вспомнил одного очень важного клиента, точнее, посетителя магазина, благодаря которому «Художественные промыслы Америки» приобрели репутацию в кругу высокопоставленных жителей района Залива.
Всего четыре года назад Чилдэн содержал не престижный антикварный магазин, а крошечную букинистическую
И вот как-то раз в этот район забрел старый отставной офицер японской армии, майор Ито Хумо – высокий, статный, седой, с чеканной поступью. Он и натолкнул Чилдэна на мысль, какой торговлей заняться.
– Я коллекционер, – пояснил Хумо.
Японец полдня провел, роясь в кипах старых журналов. Прислушиваясь к его неторопливой, рассудительной речи, Чилдэн пришел к выводу, что многих состоятельных, образованных японцев наряду с обычным антиквариатом интересуют предметы уходящего в историю быта американского народа. Сам Хумо любовно собирал журналы с рекламой американских медных пуговиц, да и пуговицы тоже. Как всякий коллекционер, майор не смог объяснить, почему в нем родилась эта страсть, но утверждал, что богачи не жалеют денег на самые, казалось бы, бесполезные вещицы.
– Приведу пример, – говорил он. – Вам случалось видеть вкладыши «Ужасы войны»?
Чилдэн порылся в памяти. Да, когда он был маленьким, эти картинки продавались по центу за штуку вместе с жевательной резинкой. Их была целая серия.
Хумо с плохо скрываемой алчностью следил за его лицом.
– У меня есть близкий друг, – продолжал японец. – Он собирает «Ужасы войны». Ему осталось только найти «Гибель Паная». Он готов за нее хорошо заплатить.
– Перевертыши, – сказал вдруг Чилдэн.
– Простите?
– У нас была такая игра. Если по вкладышу щелкнуть, он ложится либо лицевой стороной, либо «рубашкой». Каждый мальчишка носил в кармане пачку «ужасов». Двое становились друг против друга и щелчком подбрасывали вкладыши, чей падал картинкой вверх, тот и выигрывал.
Чилдэну в ту пору было восемь лет. Как все-таки приятно вспомнить далекие, счастливые дни детства!
Немного поразмыслив, Хумо произнес:
– Странно. Мой приятель не рассказывал ничего подобного. Мне кажется, ему это и невдомек.
Вскоре друг майора Хумо, тоже отставник, наведался в книжную лавку за исторической справкой. Рассказ мистера Чилдэна привел его в восторг.
– …Крышечки бутылок! – с торжествующим видом воскликнул Чилдэн.
Японец непонимающе заморгал.
– В детстве мы собирали крышечки от молочных бутылок, – пояснил торговец. – Круглые такие, с названиями магазинов. В Соединенных Штатах были тысячи молочных магазинов, и для каждого выпускались свои крышечки.
У японца заблестели глаза.
– У вас есть такая коллекция, сэр?
Разумеется, у Чилдэна такой коллекции не было, но… возможно, у кого-нибудь сохранились забавные кругляшки, напоминающие о довоенных временах, когда молоко продавали в стеклянных бутылках, а не в картонных пакетах. Так, мало-помалу, Чилдэн втянулся в новый бизнес. Позже в стране появилось еще несколько подобных магазинов, ибо день ото дня все больше японцев увлекалось «американой»… Но Чилдэн всегда ухитрялся опередить конкурентов.
– С вас доллар, сэр. – Голос рикши вывел его из задумчивости. Оказывается, китаеза уже выгрузил сумки. Чилдэн уплатил.