Человек в западне (Сборник)

Квентин Патрик

— Да, да,—-быстро прервал Артур, не желая допускать бестактности,— да, знаю.

— Второе доказательное обстоятельство—-это оружие, украденное Биллом Дулитчем из квартиры его дяди перед убийством. Правда, на револьвере нет отпечатков пальцев Билла, но он мог стереть их.

Артур кивнул головой в знак согласия. Трант обратился к Биллу:

— Я еще не слышал ваших показаний, но мне думается, что у вас нет алиби. Если бы оно было, вы не ждали бы совета юриста.

Он выдержал паузу, подчеркивая этим, сколько преимуществ

на его стороне.

Артур пристально всматривался в старый красный плед Сильвии.

— Мистер Фридлянд, вы намерены представить алиби своего клиента?

— Он говорит,— сказал Артур,— что оставил дом Шелдона за час до убийства и пошел в кино. Но сам не помнит, куда именно.

— Понимаю,— ответил Трант.— Я предполагаю, что теперь, в присутствии адвоката вы ответите на пару вопросов. Впрочем, в данную минуту меня интересует только один: вы знаете Джонсона, камердинера Шелдонов?

Вопрос Транта не был угрожающим, но лицо Билла побледнело. Он посмотрел на меня взглядом утопающего. Трант, не отрывая от него глаз, спокойно повторил свой вопрос. Билл, заикаясь, сказал:

— Да, конечно, я знаю Джонсона.

— Еы с ним в хороших отношениях?

— Да. Я знаю его много лет.

— У Джонсона нет мотивов для мщения вам?

Билл снова бросил на меня, взгляд, молящий о защите, а я не имел понятия, о чем речь.

— Никаких мотивов у Джонсона нет,— тихо ответил Билл.

Трант обратился к Фридлянду:

— Я допросил Джонсона. В шесть часов он получил разрешение отлучиться на весь вечер, а в пять часов, когда Билл Дулитч пришел туда в первый раз, Джонсон сначала впустил его в квартиру, а после закрывал за ним дверь. Он говорит, что Билл Дулитч был в ярости. И когда он уходил, то бросил такую фразу: «Я убью его. Даже если это последнее, что мне суждено сделать в жизни. Я его убью».

Так вот он, козырь Транта! Я опасался худшего. Билл поднял голову. Видно было, что он успокоился.

— На твоем месте, Билл, я бы молчал,— негромко сказал я.

— Правильно,— поддержал Трант.— Я бы тоже не отвечал.

— Но ведь он ничего не скрывает. Не скрывает, что был зол .на Ронни. Но он не убивал!

— Вот видите, мистер Фридлянд, мотив убийства, оружие, угрозы, отсутствие алиби — вот обличающий материал в данную минуту. Если все обстоятельства преступления останутся теми же ничего нового не всплывет, я должен арестовать Билла Дулитча,

Я бросился к Артуру.

— Артур, сделай, что можешь!

— Видишь ли, старина, рассчитывать на чудо не приходится, ты сам понимаешь.

— Я не рассчитываю на чудо, а надеюсь, что ты как юрист найдешь выход из положения.

— А я говорю тебе как юрист, что не вижу ничего, что можно было бы сделать.

— Хорошо. Я ставлю вопрос иначе: «Ты берешься вести дело Билла?»

Артур покраснел.

— Видишь ли, я не веду уголовных дел. Это не моя специальность. Я могу,

конечно, порекомендовать тебе специалиста.

— Ты не веришь, что Билл говорит правду и поэтому изворачиваешься?

— Я не советую вам задавать такие вопросы в присутствии полиции,

Артур посмотрел на меня. Вся его невозмутимость исчезла, и на лице его появилось холодное отталкивающее выражение.

— Ронни Шелдон был моим самым лучшим другом,— выразительно сказал он.

«Самым лучшим другом!» Дурак! Ронни не любил его, Самовлюбленный лицемер!

— Ронни был и моим другом.

— Я знаю об этом. Хочешь, я могу посоветовать...

— Нет, не нужно. Мы сами найдем адвоката, достойного доверия.

Артур Фридлянд пожал плечами, дав понять, что он умывает руки.

— Вы меня извините, господа. Я уже не нужен. Моя жена будет беспокоиться. Разрешите уйти.

Артур вышел из комнаты. Я не хотел его больше видеть.

 Глава 13

В комнате повисла напряженная тишина. Наконец Трант приподнялся.

— Пойдем,— просто сказал он,

Билл заморгал глазами,

— Вы меня арестуете?

— К сожалению, да.

— Я должен переодеться?

— Конечно.

Билл вошел в спальню и позвал Сильвию:

— Ты не можешь мне помочь? Собери мои вещи. Мы остались с Трантом вдвоем. Он неожиданно улыбнулся.

— Все это мне очень неприятно,— сказал он.

— Как это трогательно,— съязвил я.

— Я понимаю ваши чувства...

— В самом деле?

— Да, понимаю. Судьба к вам не особенно благосклонна.

По его лицу я понял, что он имеет в виду не только Билла. Я снова почувствовал к нему ненависть. Мало ему полицейского мундира, он еще рядится ангелом-хранителем.

— Как вы считаете,—сказал я, едва сдерживаясь,— могу ли я относится равнодушно к тому, что вы арестовываете моего сына? Невиновного?

— Если бы я мог думать, что он невиновен, я не арестовывал бы его,— ответил Трант.

— Конечно, вы никогда не ошибаетесь!

— Ошибаюсь, но не в этом случае. Но я не могу требовать от вас, чтобы вы смотрели на дело моими глазами.

— Конечно, нет. Мы живем в свободной стране, каждый верит в свое. Отец может верить, что его сын не виноват.

— Я знаю очень хорошего защитника. Хотите, я позвоню ему?

Он говорил так тихо, что я даже усомнился, не ослышался ли.

— Я могу сейчас созвониться с ним,— продолжал Трант.— Я уже говорил об этом с вашим братом. Он считает, что это хорошо.

Я вспылил:

— Больше всего на свете ненавижу милосердных полицейских. Занимайтесь уж лучше своей работой. Вы сами ее выбрали, и она доставляет вам удовольствие.

— Удовольствие? Вы считаете это удовольствием? Я прошу, разрешите мне позвонить этому адвокату.