Человек воды
Шрифт:
— Я намерен закончить читать эту книгу.
И возможно, кто-то из побитых членов семьи отважился фыркнуть:
— Большое дело!
Но тем не менее, это решение придало Трамперу что-то вроде хрупкой отваги, и он даже набрался духу позвонить Бигги и Коуту и попросить приехать за ним на автобусную станцию.
На звонок ответил Кольм, и та боль, которую он ощутил, услыхав голос сына, была куда более острой, чем та, которую он испытывал, пытаясь протолкнуть мочу через свой заштопанный член. Однако он сумел выговорить:
— Кольм, а
— Рыбка? — воскликнул Кольм.
— Живая, — добавил Трампер и глянул на банку, чтобы еще раз убедиться в этом.
Рыбка чувствовала себя превосходно, возможно, от длительного бултыхания в банке из-под хлопьев у нее возникла морская болезнь, и она, определенно, выглядела очень хрупкой и маленькой, но, слава богу, все еще продолжала плавать.
— Кольм? — позвал Трампер. — Дай мне Коута или маму. Пусть кто-нибудь из них приедет за мной на автобусную станцию.
— А та леди тоже с тобой? — спросил мальчик. — Как ее зовут?
— Тюльпен.
— Ага, Тюльпен! — обрадовался Кольм. Он явно очень ее полюбил.
— Нет, она со мной не приехала, — ответил Трампер. — Как-нибудь в другой раз.
Глава 34
В ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ. ПРЕЛЮДИЯ К ТАНКУ НА ДНЕ ДУНАЯ
Ты настоящая задница, Меррилл. Ты все время отирался в «Америкэн экспресс», поджидая какую-нибудь потерявшуюся маленькую девочку. Полагаю, ты нашел ее, и она потеряла тебя, Меррилл.
Арнольд Малкай говорил мне, что это случилось осенью.
Беспокойная пора, Меррилл, да? Всегдашнее желание найти кого-нибудь, с кем можно скоротать зиму.
Я представляю себе, как все происходило; я хорошо знаком со всеми твоими приемчиками в «Америкэн экспресс». Я помогал тебе в этом; ты умел напускать на себя потрясающий вид. Эдакий бывший летчик-истребитель, экс-гранд-призер, автогонщик, потерявший контроль над собой и, вероятно, жену, бывший писатель в ступоре, бывший художник с иссякшими красками. Я никогда толком не знал, кем ты был на самом деле. Безработным актером? Но выглядел ты потрясающе; ты обладал аурой экс-героя, бывшего кого-то. Бигги верно выразилась на твой счет: женщинам нравится думать, что они способны вернуть тебя к жизни.
Я помню, как напротив «Америкэн экспресс» выгрузился туристический автобус из Италии ~ целое сборище шныряющих бездельников, разглядывающих тряпки, считающих деньги. Из автобуса посыпалась разношерстная публика. Дамы в возрасте, неуверенно говорящие на английском, ожидающие приключений, не строящие из себя иностранок и задавак. Затем появились туристки помоложе, смущавшиеся при одной мысли, что их могут принять за одно целое с подобной публикой. Они старались держаться особняком и делали вид, будто свободно говорят на четырех языках. Они задирали нос перед своими парнями-спутниками. Ни их фотоаппараты, ни их багаж не привлекали внимания. Ты всегда выбирал самую хорошенькую, Меррилл. И на этот раз ты выбрал Полли Греннер.
Я представляю,
Потом, как бы между прочим, ты перешел на английский, и этот язык убедил ее, что ты, и никто другой, можешь вычислить, что она американка.
— Попытайте счастья в пансионе «Доблер». Неплохое местечко на Планкенгаззе. Или в «Вейзесс Хафе» на Энгельсштрассе; хозяйка там говорит по-английски. До обоих пансионов можно дойти пешком. У вас много багажа?
Решив, что это приставание, она лишь кивком указала на свой багаж; затем стала ждать, готовая отклонить твое джентльменское предложение помочь донести сумки.
Но ты этого не предложил, да, Меррилл? Ты сказал:
— О, тут и нести нечего, — и поблагодарил парня за информационной стойкой на своем рафинированном немецком, когда тот повернулся, чтобы сказать, что никакой записки тебе не оставляли. — Auf Widersehen [33] , — произнес ты и вышел на улицу — если только она дала тебе уйти. Должно быть, Полли не дала тебе этого сделать, Меррилл.
А что было потом? Твоя обычная дурашливая экскурсия по старой Вене.
33
До свидания (нем.).
— Что тебя интересует, Полли? Романский или нацистский период?
Потом ты поведал ей кое-что из вымышленной тобой истории, да, Меррилл?
— Ты видишь это окно, третье от угла на четвертом этаже?
— Да.
— Как раз там он и прятался, когда все искали его.
— Кто?
— Великий Вебер.
— О…
— Каждую ночь он пересекал площадь. Друзья оставляли ему еду вот в этом фонтане.
И Полли Греннер ощутила, как старинные тайны и романтический дух Вены оседают на ней, словно пыль со Священной Земли. Великий Вебер! Кто он был такой?
— Убийца снимал комнату в доме напротив — вот здесь.
— Убийца?
— Дитрих, чертов ублюдок! — И ты глянул на окно убийцы, словно неистовый поэт. — Всего одна пуля, и вся Европа оказалась осиротевшей.
Полли Греннер пристально разглядывала фонтан, в котором друзья оставляли еду для великого Вебера. Но кто был этот великий Вебер?
Темный, старинный город мерцал вокруг нее, словно горящие угли, и Полли Греннер спросила:
— А что ты делаешь в Вене? — И что за тайну ты выдумал для нее, Меррилл?