Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
Шрифт:
– Но он же должен экономить.
– Ерунда. Единственное, что он сейчас спасает, – это тропические леса и китов.
– Но ведь твой брак значительно улучшился, как только на сцене появился Лизандер.
Тут Мериголд с тревогой отметила в голосе Джорджии нотки раздражения.
– Да, это было, пока Гай не начал увлекаться Рэчея. Но я-то не могу измениться. Это все равно что пройти курс химиотерапии и вдруг опять обнаружить опухоль.
– Я уверена, что ты себе все навыдумывала.
– Нет. Гай начал пользоваться органической зубной пастой и не приобретает белую туалетную бумагу, потому что «белильная известь загрязняет воду», и, что хуже всего, – голос Джорджии
– Может быть, Гай просто проверяет его на животных.
– Ох не шути так. Я потеряла чувство юмора, а ужасней всего то, что твой испорченный муж запустил на рынок майки, брелоки и даже воздушные шары с изображением Гая и Джорджии. То-то будет потеха, если люди узнают правду о нашем браке!
– Они не узнают, если ты им не расскажешь.
– Ну тогда в заключение – Гай уезжает на три дня во Францию, чтобы посмотреть частную коллекцию, а для этого выбрал ту неделю, когда у меня концерт и я не могу поехать с ним. Вчера я застукала его красующимся перед зеркалом в новых шмотках для плавания. Он чуть не выскочил из шкуры. «Уезжаешь спасать китов, – сказала я, – ведь на Средиземноморье такие ужасные выбросы». Он разозлился и завел свою обычную шарманку на тему: «Ты с ума сошла, Панда? Ты должна показаться доктору».
Две минуты спустя после окончания этого разговора она вновь позвонила Мериголд.
– Ох, дорогая, прости меня за этот шум. Я, должно быть, еще люблю Гая, потому что очень хочу его.
Лизандер был так обеспокоен состоянием Джорджии, что купил ей бриллиантовое ожерелье, прекрасное черное платье с большим вырезом сзади от «Ликра» и книжку комиксов о бассете Фреде. Затем, решив, что она просто прокисла на одном месте, он попытался вытащить ее на увеселительную прогулку, совпадающую по времени с ее концертом и путешествием Гая во Францию. Китти уже сбросила больше стоуна веса, и ее на несколько дней можно было оставить без присмотра.
Но Джорджия была взвинчена до предела и только позволила Лизандеру проводить ее в номер в «Ритце», откуда открывался вид на Грин-парк. Номер был снят для нее фирмой «Кетчитьюн». «Кетчитьюн» же отправила за ней в Парадайз лимузин. Но, опасаясь прессы, Джорджия заставила Лизандера добираться на собственном автомобиле и встретилась с ним позднее.
Лизандер, который останавливался в свое время с Мериголд в парижском «Ритце», быстренько разобрался в хитростях обслуживания номера. И Джорджия еще раз убедилась, какой же он все же мальчишка, когда он заказал копченого лосося с дольками лимона, фирменные бутерброды и огромную порцию «Кровавой Мэри», затем поигрался с телефоном в ванной, перебрал все бутылочки с шампунями и гелями, пока не обнаружил телевизор с любыми записями – от «голубых» до «Утенка Дональда».
Больше всего ему хотелось, чтобы Джорджия повозилась с ним в огромной голубой ванной от Джакузи и развлеклась в роскошной двуспальной кровати, окруженной Зеркалами. Но единственное, чего хотелось Джорджии перед концертом, так это отключиться, а затем привести час в состоянии, подобном трансу, занимаясь собственной внешностью.
Обеспокоенный тем, что он уже ее не удовлетворяет, Лизандер взял ее лицо в свои руки.
– Джорджия, дорогая, уйди от Гая и выходи за меня.
Джорджия улыбнулась:
– Это самое приятное предложение, которое я когда-либо получала. Но ты можешь представить, что сделает «Скорпион», со мной и моим ребенком-мужем?
Концерт имел громадный успех. Джорджия пела все свои старые песни шестидесятых годов, обработанные
Больше всего Лизандеру нравилось, как она пела «Рок-Стар». Он шумно выражал восторг и затих только тогда, когда на экране, обращаясь к которому пела Джорджия, появилось мужественное лицо Гая. Аудитория, однако, так орала и радовалась, что ей пришлось петь еще раз – до тех пор, пока ее не отпустили.
«Какой же надо талант, чтобы так держать аудиторию в своих руках, зачаровывать и пленять ее целых два часа», – думал Лизандер. Как смеют Раннальдини, Гермиона и уж больше всего Рэчел покровительствовать ей!
Она вышла еще раз и села на краю сцены с гитарой. В зале наступила полная тишина. Лишь один прожектор освещал ее; остальное было погружено во тьму.
– Леди и джентльмены, – начала Джорджия мягко, с чуть заметным ирландским акцентом, – я попытаюсь спеть новую песню, которую написала на этой неделе и которая, я надеюсь, станет частью моего нового альбома. У меня дома есть старая собака, которую я обожаю. Но, как и любой в этой ситуации, я со страхом жду того дня, когда она умрет. Поэтому песня посвящается Динсдейлу.
«Какая же она умница, – подумал Лизандер, осушая еще один стакан «Мюэ». – Я и не знал, что она так хорошо играет на гитаре».
«Старый пес, – начала Джорджия своим хриплым голосом, – ты разбиваешь мое сердце.
Сколько еще дней нам осталось быть вместе?
Твоя морда побелела, а лапы ослабели,
Но ты все так же виляешь хвостом, а сердце полно верности.
Гавкай по утрам, не слабей
И живи как можно дольше,
Ведь дружки мои приходят и уходят,
А ты любил меня сильней любого мужчины»:
Сентиментальность слов искупалась потрясающе красивой мелодией, и, закончив, Джорджия склонила голову в ожидании реакции. Не один Лизандер вытирал глаза.