Чемодановна. Моя ужасная бабушка
Шрифт:
Потом играли в фанты. Как водится, на желания. А желания у гостей были самые экстравагантные. Например, укротитель крокодилов пожелал стать парикмахером (оказывается, он всю жизнь об этом мечтал), а детский писатель (тот, который умер) потребовал, чтобы его немедленно воскресили и дали ему медаль. Спецназовцы попросили сделать их ненадолго детьми и отпустить погулять во
И снова гремела музыка, плясали гости, сотрясая стены и люстры, шампанское и газировка лились рекой, а апельсин из мороженого таял на глазах.
Взявшись за руки, Боря и Оля стояли на полукруглом балконе и чувствовали себя очень счастливыми. У них никогда ещё не было такого дня рождения! Никогда-никогда!
В небе что-то взорвалось. Нет, на сей раз это была не летающая тарелка (её успешно починили, и пришельцы улетели домой) и даже не гроза. Это был салют – из целого миллиона огней! Огромные пламенные цветы распускались в ночном небе, освещая город внизу яркими малиновыми всполохами.
– Спасибо тебе, Чемодановна, – тихо сказал Боря.
Та стояла рядом с запрокинутой головой и задумчиво рассматривала небо.
– За что? – по привычке ухмыльнулась старуха.
– За всё это чудо, – ответила Оля. – За то, что ты так неожиданно появилась в нашей жизни, сделав её прекрасной и удивительной!
– Я тебя умоляю! – поморщилась Чемодановна. – Терпеть не могу высокопарных фраз. И потом, спасибо в карман не положишь.
– Но у нас больше ничего нет. – Близнецы растерянно переглянулись.
– Вы что, шуток не понимаете? – рассердилась Чемодановна. – Мне от вас, между прочим, ничего не надо. Кроме вас самих.
Близнецы улыбнулись, глядя на неожиданно растроганную Чемодановну.
– Только любите меня немножко, ладно? – попросила она голосом какого-то ангела. – Совсем чуть-чуть.
– Ещё чего, размечталась! – хором сказали дети, и все трое рассмеялись от радости и нежных чувств друг к другу.
– Молодцы, моя школа, – похвалила Чемодановна. – Ладно, слюни и сопли в сторону. Теперь о деле. – С этими словами она вынула из кармана какой-то бумажный пакетик и протянула его Оле с Борей.
– Что это?
– Это подарок.
– Но ведь у нас уже столько разных подарков! – запротестовали было близнецы. – Угощение, гости, карточки…
– Это всё ерунда, – отрезала Чемодановна. – Настоящий подарок – вот.
– А что это вообще такое? – спросил Боря, вертя в руках ничем не примечательный пакетик.
– Ты что, ослеп? Это растворимое картофельное пюре.
– А-а-а…
– Бэ! Его надо заварить кипятком, съесть и загадать желание. Только одно на двоих, заветное – и тогда оно обязательно сбу…
Но Чемодановна не успела договорить. Потому что в этот момент раздался чей-то
Глава 11
Конец всему
– Пожар! Мы горим! – отчаянно кричал кто-то. – Помогите!
– Я так и знала, – мрачно сказала Чемодановна. – Не надо было дракона звать, тем более огнедышащего. Он подпалил нам занавески – только полюбуйтесь!
– А что теперь делать?! – встревожились близнецы. Им вовсе не хотелось, чтобы по их вине сгорела городская мэрия. И ещё меньше им хотелось попасть за это в тюрьму.
– Снимать штаны и бегать. – Чемодановна фыркнула. – Тушить пожар, конечно! Вот, держите брандспойт, только покрепче. – Она протянула близнецам толстый пожарный рукав, из которого уже под напором лилась вода.
Вдалеке послышался вой сирен. Одна пожарная, другая, кажется, полицейская. Прикольские похолодели.
– Держите шланг, говорю! Поливайте окна, хлюпики! – командовала Чемодановна.
На ней уже был защитный костюм и блестящая пожарная каска (на Боре и Оле тоже). Перепуганные гости высыпали на балкон и теперь толкались и кричали от страха.
– Мои рукописи! – кричал детский писатель, в отчаянии дёргая себя за волосы.
– Рукописи не горят! – кричал новоиспечённый парикмахер (бывший укротитель крокодилов). – Спасайте именинный торт!
– Есть кто живой?! – кричали спецназовцы, бесстрашно ныряя в огонь и сразу из него выныривая. – Нет никого!
– А как же дракон! Ведь он же сгорит!
– Чегино нме не сладеется! – рокотал дракон на языке Ильи Ильича, наматывая круги по горящему залу. – Я огнепоурный!
– Что же теперь будет? Неужели мы все сгорим? – в ужасе прошептала Оля. Ей ни капельки не хотелось умирать – тем более в свой собственный день рождения.
– Без паники, – отрезала Чемодановна. – Никто тут не собирается сгорать. Вон видишь, уже пожарные сюда лезут. Пора сматываться.
Действительно, через балконные перила уже перелезали усатые пожарные. У Бори отлегло от сердца – теперь всё будет хорошо.
Но когда огонь потушили, всех эвакуировали, а Олю с Борей вывели на площадь и зачем-то укутали в одеяла, оказалось, что ничего хорошего больше уже не будет. Никогда. Всё хорошее кончилось, потому что:
Во-первых, мэрия сгорела дотла.
Во-вторых, вместе с мэрией сгорели все важные бумаги мэра, а также его любимый плюшевый медвежонок.
В-третьих, директор зоопарка был в страшном гневе. Он примчался на пожар и теперь потрясал над головой газетой с фотографией Бори и лысого льва, ругаясь при этом неприличными словами.
В-четвёртых, в гневе был папа Миши Баскервильева. Он потрясал над головой кулаками и демонстрировал толпе зевак огромный фиолетовый синяк под глазом своего Миши. Кто ему поставил этот синяк, вы, разумеется, помните.