Чемпион. Том 2
Шрифт:
Следователь министерства внутренних дел… бла-бла-бла… майор Слабодрыщенко В. Ю. допросил по уголовному делу N 1756234 в качестве подозреваемого…
Уголовка-таки.
Пельмень сглотнул подкативший к горлу ком.
Ну другого никто не ожидал.
Далее майор Слабодрыщенко заполнил ещё целую кучу граф, прежде чем перейти к делу.
В половине из них следак ставил прочерки.
– Фамилия? – строгим голосом спросил он.
– Пельмененко Саня зовут, – охотно ответил Пельмень.
– Полную
Ну надо так надо – Пельмень назвал ФИО целиком. Следак тут же вписал – было видно, как у него тряслись руки и потеют ладони. Вениамин Юрьевич уже дважды откладывал ручку и вытирал взмокшие ладони о засаленные брюки.
Следом майор Слабодрыщенко спросил дату и место рождения, место жительства – всего 12 пунктов с банальщиной, как из банковской анкеты. От которой, впрочем, не деться никуда. Получив нужные ответы терпеливо и с должной тщательностью заполнил каждую строку.
Пельмень также терпеливо наблюдал.
Закончив, Вениамин Юрьевич откинулся на стул, повращал шеей по кругу, похрустел. Уставился на Пельменя с прищуром, будто пробуя его на вкус.
– Гражданин Пельмененко, ту вот в чем соль – вы подозреваетесь в нарушении статьи 162 УК РСФСР, – начал чеканить старый следак заученный текст. – Вам была ранее вручена копия протокола задержания. Вы можете дать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении вас подозрения, либо отказаться от дачи объяснений и показаний.
Пельмень внимательно слушал. Прикольно так – надо ли говорить, что никаких копий протокола задержания ему не вручалось. И если Сане в принципе не изменяет память, то пэпсы не составляли протокол. Забыли на фиг. По крайней мере так летеха сказал дежурному младшему сержанту Боре. Нет, протокол составить задним числом – много тяму не понадобится, но вручать его Сане никто таки не вручал.
Потом может бумажку отдадут?
– Если надумаете-таки давать показания, гражданин Пельмененко, – продолжил Вениамин Юрьевич. – То определенно имейте в виду, что ваши показания в любой форме могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и при вашем последующем отказе от этих показаний, все понятно?
– Угу, – отрывисто кивнул Пельмень.
– Ещё вы можете пользоваться помощью защитника, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, давать показания и объяснения на родном языке, знакомиться с протоколами, приносить жалобы. Все понятно?
– Агась.
Майор Слабодрыщенко вздохнул, явно облегченно, на тему, что часть формальщины позади осталась.
– По Русски же говоришь?
– Говорю.
Поставил в протоколе соответствующую отметку.
– Разъясняю, что в соответствии с Конституцией РСФСР вы не обязаны свидетельствовать против самого себя, своей супруги и других своих близких
– Так и поступлю, – заявил Саня.
Говорить что пункты следак не зачитывал целиком, а некоторые просто пропускал Пельмень не стал – хрен бы, что называется, с оными. Нечего время на пустом месте тянуть.
– Объявляю, что вы, гражданин Пельмененко, подозреваетесь в совершении 11 июля 1991 г. в гаражном кооперативе «Бабочка» по предварительному сговору с малолетним гражданином Тимофеевым С. И. разбойного нападения на владельца пункта приема стеклотары «Мотылёк» гражданина Косорылова В. А. то есть в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 162 УК РСФСР.
– Зашибись, – прокомментировал Саня. – Вы случайно не Вениамин Юрьевич Пьеро?
– Чего? – следак оторвался от своего листа. – Какое ещё перо?
– Сказки у вас хорошо получается сочинять, – пояснил Саня.
– Ясно. Ты мне поговоришь сопляк, – майор с запозданием смекнул с кем его сравнивают и окрысился.
Выпил остывший чай, протяжно отрыгнул, обдав Пельменя смрадом жареного лука.
– Думаешь ты у меня не сядешь, хлопчик? Говори что можешь показать, по существу подозрения. Я занесу все в протокол.
Пельмень пожал плечами – ничего он не думает. А в ответ на просьбу дать показания, выдвинул в ответ свою версию происходящих событий. Ту самую, над которой пришлось поломать голову на заднем сиденье бобика пэпсов. Майор Слабодрыщенко начал писать.
– 11 июля 1991 года, то бишь сегодня, ко мне пришел малолетний Тимофеев Семён и сказал, что у его бати рядом с гаражом растёт ахренительная жердела и что нам, как ответственным гражданам рада ее непременно обнести. Дабы добро по чем зря не пропало.
Следак бровь приподнял – высоко так.
– Обнести это по вашему как? Разъясните русским языком?
Было видно, что Вениамина Юрьевича так и подмывает спросить прямо, но на допросе так спрашивать не положено. А следователь не то, чтобы Пельменя стесняется, не-а – просто как у собаки Павлова рефлексы выработаны за годы службы. И переступать через порядок – жуткий дискомфорт.
– Обнести, уважаемый, это жерделу с веточки сорвать, о майку начисто вытереть, в рот положить и пережевать, – улыбнулся Саня. – А потом выкакать.
– По русски выражайся, – раздраженно буркнул старый майор.
Пельмень продолжил:
– Ну если по-русски, то мы с малолетним Тимофеевым почесали туда спелых жердел пожрать. Это ж не запрещено законодательно, товарищ следователь?
– Продолжай.
– Пришли значит и встретили дядю из соседнего гаража, который был… – Пельмень пощёлкал указательным пальцем по сонной артерии.
– Яснее выражайтесь, вы не на улице!
– Дядя сливу залил, так яснее?
– Выпил пишу?