Чемпионы Темных Богов
Шрифт:
С выражением отвращения на лице, Дрегер ослабил давление на нож.
— Нет, — произнес он и убрал клинок в ножны. — Это было бы слишком просто.
— Тогда дай мне сразиться с Барудой, — сказал Руох.
— Нет, — снова ответил Дрегер. Он сделал шаг назад, отходя от разрушителя.
В камеру вошли двое воинов, которые держали в руках усаженные шипами цепи.
— Что это? — ощерился Руох.
— Руох, мы все вырождаемся, но ты сдаешь быстрее, чем большинство из нас. Тебе больше нельзя доверять, — произнес Дрегер, с мрачным
В глубине корабля располагались камеры, где содержались самые неуправляемые из Пожирателей Миров, полностью поддавшиеся Гвоздям.
Хотя они были слишком опасны и непредсказуемы, чтобы позволять им свободно бродить по кораблю, в бою они представляли собой грозную ударную силу. Когда берсеркеров выпускали на врага, их было практически не остановить. Они были Кэдере. Красными Мясниками.
— Баруда не примет этого, — произнес Руох. — Я так его и слышу. «Кровь за кровь», — вот что он скажет. Он будет этого требовать. Дай мне сразиться с ним.
— Я не позволю Легиону проливать еще больше крови из-за тебя, — прорычал Дрегер, повторив собственное заявление.
— Я сражусь с ним, — раздался голос.
Через толпу Пожирателей Миров пробрался Эгил Галерий.
— Что? — переспросил Дрегер. У него в голове стучали Гвозди. Он не сразу понял, о чем говорил мечник.
— Ты не хочешь, чтобы он пролил еще больше крови Двенадцатого Легиона, — произнес мечник, — но ваш капеллан хочет возмездия. Позволь мне сражаться в роли его чемпиона и отдать долг чести.
Руох застыл. Лицо Дрегера было мрачно. Бронд оглядел легионера Детей Императора, впитывая каждую деталь его безупречной наружности.
— Ты был одним из Палатинских Клинков Фулгрима, так ведь? — спросил Бронд.
— Я все еще один из них, — ответил Галерий.
— Ты хорош?
Аметистовые глаза Галерия блеснули.
— Да.
Лицо Руоха исказилось в свирепом зубастом оскале.
— Дай мне убить его. Медному Повелителю Баруды нет дела до того, чья кровь льется. Заставь его согласиться на это.
Бронд бросил взгляд на Дрегера и пожал плечами.
— Это вариант. Баруда согласится?
Лицо Дрегера было насуплено. Гвозди наказывали его. Он не мог думать.
— Нет, — наконец, произнес он. Приходилось напрягаться, даже чтобы просто складывать слова. — Баруда слишком гордый. И даже если бы он согласился, я бы этого не сделал. Я не доставлю удовлетворения ему, — сказал он, кивнув в направлении Руоха.
С лица Галерия сползла улыбка, и оно стало каменным и холодным. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел.
— Тебе следовало дать мне убить самодовольного павлина, — произнес Руох после его ухода. — Мне всегда хотелось убить кого-нибудь из Третьего Легиона.
— Ты дикарь, Руох, — сказал Дрегер.
Руох перестал презрительно улыбаться.
— Мы все соскальзываем к краю, и ты — не меньше любого из нас, — отозвался он. — Я просто не сопротивляюсь
— И именно поэтому тебе более нельзя доверять.
— Дрегер, ты борешься, мучаешься и терзаешь себя, чтобы сохранить контроль, но ты должен знать, что в конечном итоге потерпишь неудачу. Так какой смысл? Зачем подвергать себя этому? Гвозди переносят нас в более чистое место. Ангрон знал об этом. Он бы никогда не дал удалить его имплантаты, даже если бы это было возможно. Гвозди давали ему цель. Они дают нам цель.
— В бою они дают нам преимущество, но лишают нас стратегии, тактики, координации, контроля…
— Контроль, — издевательски ухмыльнулся Руох. — Потребность в контроле тебя погубит, брат. Помяни мое слово.
— Они лишают нас человечности.
— Мы не люди, — медленно проговорил Руох. — В нас нет человечности, которой можно лишиться.
Что бы произошло, если бы я выпустил всех тех, кто слишком глубоко пал из-за Гвоздей? — спросил Дрегер. — Случилась бы резня. Ты зашел не так далеко, как большинство из них, пока что — но скоро зайдешь.
— Как и ты, — сказал Руох. — Как и каждый из нас. Ты запрешь всех легионеров на борту этого корабля? Со временем тебе понадобится так поступить.
— Если это будет необходимо, — отозвался Дрегер.
— А как насчет тебя? Ты не в состоянии контролировать Гвозди. Ты можешь сломаться так же легко, как любой из нас. Что тогда?
— Тогда запрут меня, — прорычал Дрегер.
Руох рассмеялся в ответ.
— Ах, гордая и могучая Девятая рота, все легионеры которой заперты в камерах и пребывают в заточении у ублюдков-недолюдей. Ты превратишь этот корабль в тюрьму. Знаешь, в чем твоя проблема, Дрегер?
— Мне почему-то кажется, что ты мне сейчас об этом расскажешь.
Руох подался вперед, борясь с удерживающими его руками.
— Ты ненавидишь Гвозди, — прошипел он, — но Гвозди и есть Легион. Ты ведешь не ту войну, брат.
Какое-то мгновение Дрегер пристально глядел на него. Затем он отвернулся.
— Заковать его, — произнес он и вышел из камеры.
Дрегер брел по коридорам и залам «Непокорного», углубившись в собственные мысли. Путь неизменно привел его туда же, куда и всегда.
Он повернул за угол, замер на миг, а затем двинулся дальше более медленно.
Эгил Галерий из III Легиона склонил голову при приближении капитана Пожирателей Миров. У Дрегера дернулся глаз. Почему-то казалось, что Галерий насмехается над ним, даже выказывая уважение. Его взгляд невольно привлекли к себе четыре шрама, расходящиеся от губ Палатинского Клинка. Он глядел на них секунду, а потом ответил отрывистым кивком и встал рядом с воином.
Они оба смотрели через стекло на восседающую на троне фигуру Кхарна, который, как обычно, сохранял полную неподвижность. Пол под окном был усеян черепами, оружием, фрагментами брони и шлемами павших товарищей и примечательных врагов.