Чему быть, того не миновать
Шрифт:
— Время еще есть, мы не прекратим поиски. Будем биться до конца и не сдадимся. — положив руку на плечо друга, заметил Готфрид.
— Это я во всем виноват.
— В чем?
— В том, что Элисса сейчас в таком состоянии, не откажи я Эклерам, ничего этого бы ни случилось.
— Не смей так говорить! Виновники произошедшего Семилия и Этьен и только они одни. С тем же успехом, ты можешь считать, что виноват лишь в том, что появился на свет, ведь не будь тебя, этого бы ни случилось, но это же абсурд, верно? Не глупи, мой друг.
— Знаешь, на меня вдруг снизошло озарение, — произнес Леон внезапно чужим, потусторонним голосом. — Я больше не знаю, поступаем ли мы правильно.
— Как тебя понимать?
— Когда Элисса просыпалась… — Леон прервался и блекло улыбнулся. — Ах эти прекрасные мгновения! Когда я думал — ну вот, свершилось счастье, любимая пришла в себя… но нет, надежду мне лишь дали подержать, а после вырывали из рук. Сдавленная ужасом, Элисса говорила, что пребывает в ужасном мире черного древа и страдает там, что ей страшно и одиноко. Теперь ты понимаешь, Готфрид? Она не спит, как мы все тут наивно полагаем! Не спит! Она сейчас там и ей больно, а мы эти страдания продлеваем и продлеваем. День за днем, и я мучаюсь от одной лишь мысли, что пытаясь продлить ее жизнь, зная при этом, что способа спасти Элиссу нет, мы лишь мучаем ее. Может пора найти в себе мужество и признать, что наша затея провалилась с таким треском, что, наверное, и среди звезд слышно было.
— Мы найдем способ, Леон! За этот месяц мы выжали как тряпку Линденбург, а это лишь одно княжество Астэриоса. Нужно разузнать все в других, будем искать и найдем. Более того, у меня появилась одна идея. Хотя последний опыт показывает, что мои идеи не очень хороши, но все же. Сильвийцы искали способ исцелиться везде, но искали ли они его у своих врагов — цинийцев? Ведь те владели этим древом! Я подключил к нашим поискам пятого искателя… точнее, искательницу.
— Лиса? — сразу догадался Леон. — Какой ее интерес в этом, она же разбойница?
— Я вот подумал, что если отправлюсь в утесы Гран Дарена, постучусь в двери, нацепив на лицо свою самую обворожительную улыбку и попрошу рассказать о секретах древа смерти, то в лучшем случае, мне вежливо откажут… даже если бы я был цинийцем. Воровать можно не только драгоценности, но и секреты.
— Постой… ты хочешь сказать, что подбил Черную Лису ограбить один из замков Гран Дарена?
— Архив.
— Я до сих пор не пойму, в чем мотив Лисы? Зачем ей это?
— Ну-ну, Леон! Прошу тебя, не думай о ней так плохо. Такое дело это неплохой способ держать себя в форме, ну и моя просьба само собой, за которую я буду должен. Да и знаешь ли, некоторые секреты стоят куда больше денег.
— Прости, я вынужден отказаться мой друг. Во-первых, я не имею ни малейшего права подвергать добровольному риску жизнь этой девушки, пусть и разбойницы. Во-вторых… наверное с этого и стоило начать, — Элориэль имеет доступ с архивам цинийцев. Да что там, в Белом Клыке живет и работает один их цинийских мудрецов и летописцев. К ним наш хороший друг обращался в первую очередь. Увы, цинийцы наших дней знают не больше сильвийцев.
— Что бы я не придумал, ты всегда на шаг впереди, я чувствую себя глупо, — улыбнувшись, с досадой произнес Готфрид.
— Да нет, это моя вина, прости, что не рассказал тебе об этом. Мы только собрались для обмена всем тем, что разузнали в разъездах. У меня все валится не только из рук, но как видишь и из головы.
— В любом случае, Лиса теперь с нами. Видишь ли, какое дело… ей нужно срочно залечь на дно, а мы сейчас мечемся по уделам соседних княжеств и это то, что ей нужно — пропасть на время с глаз, дать ситуации утрястись. Ты не против?
— Разумеется, нет. От помощи я не откажусь, да и как могу не принимать твою возлюбленную.
— Возлюбленная это ты лихо завернул, скорее спутница, с которой нас роднит страсть.
— Натворила дел?
— Она у меня такая, да.
Леон подошел к окну, скрестив руки на груди и долго смотрел на серую улицу и дождь,
— Любимая, что же мне сделать, чтобы спасти тебя? С кем сразиться? Что принести? — взгляд рыцаря опустился и остановился на столе с книгами.
Мать Леона, дабы занять время, покуда сидела с Элиссой, читала книги. Иногда, в минуты сентиментальной слабости, она даже разговаривала с альвийкой: рассказывала ей что-то про сына, про то как ждала его, когда была беременной и каким веселым и жизнерадостным он рос. Помимо прочего, Элеанор даже прочитала Элиссе самую любимую сказку сына и сейчас взгляд Леона встретил эту знакомую, возвращающую в детство, обложку. Сказка о славном рыцаре Андре де Монбаре, сразившимся с могучим драконом дабы завладеть Фиалом Грез и спасти умирающего сына. Подверженный ностальгии по уютным вечерам и теплой кровати, когда Леон чувствовал себя за одеялом точно за непреодолимой стеной замка, отделяющей его от бабаек, затаившихся во тьме, он взял сказку в руки. С теплотой в сердце Леон начал листать страницы, пока его взгляд не заплутал, безостановочно блуждая между определенных строк, точно пойманное в западню, животное. Леон с трудом оторвал взгляд от книги и смотрел в пустоту, как если бы грезил. Из глубин памяти, сами собой вспыли строки: «…Фиал Грез, сосуд, обладающий великой силой, сосуд из которого по приданию пили сами Боги. Испивший из фиала, мог исцелиться от любой хвори. Кое-кто поговаривал, что побывавшая в нем вода, способна даже воскрешать мертвых…».
Совершенно внезапно, в памяти Леона возник образ Витторио и его слова, которые он произнес, когда Леон прощался с ним: «Никогда не сдавайтесь, уступая мечту реальности, мечта беззащитна перед ней! Я вижу в вас воплощение решительности — не теряйте это качество».
— Интересно, а хранит ли дракон Фиал до сих пор?
— Что? Какой дракон, о чем ты друг мой?
— В книге, которую в детстве мне читала матушка, рассказано о чудотворном сосуде, испивший из него, исцеляется от любой, даже самой безнадежной болезни.
— Но это же… вымысел, я верно понял? Что-то я даже не помню такой сказки… ты ведь это сейчас не всерьез?
— Понимаю твои мысли. Ты справедливо полагаешь, что я потерял рассудок от горя, коли уже полагаюсь на сказку. Матушка рассказывала, что эта сказка написана по мотивам северной легенды о Фиале, что покоится в месте известном как Золотая Земля.
— Это же, если я не ошибаюсь, край света… Какая-то странная пустыня где-то на севере?
— Мистическое место и одно из чудес Линеи — жаркая пустыня в Византе, королевстве севера, где как шутят люди, климат можно описать словами — грязь подсохла и грязь подмерзла, или же теплый дождь и холодный дождь, хотя речь идет о лете. — Леон задумался. — Золотая Земля… Кхаан-шари. — с внезапным энтузиазмом, сказал громко и уверенно рыцарь, а взгляд его вдруг обрел былую силу и жизнь. Случайно появившаяся, столь конкретная цель, пусть и столь же безумная, проясняла голову и успокаивала нервы.
— Ты серьезно? Ты хочешь отправиться в эту пустыню, за Фиалом? — изумился Готфрид, понимая, что это край света и что затея искать некий предмет из сказки, в самом лучше случае, просто сумасбродна.
Друзья никогда не выбирались за пределы своего лесного княжества, не то что королевства, а сейчас речь шла о Византе — суровом и холодном королевстве севера.
— Пойми, если сможешь, — у меня ничего не осталось кроме этой легенды! Мы потратили месяц и не сдвинулись ни на шаг. Что если этот Фиал Грез существует? Что если в этой легенде есть хоть крупица правды? Тогда я в нем нуждаюсь! — возбужденно объяснил Леон, почти задыхаясь, эта идея захватила его всецело. — Я понимаю, что это сущее безумство и путешествие в никуда, где картой нам будешь лишь легенда, описанная в сказке.