Чему не бывать, тому не бывать
Шрифт:
Настоящая мама, женщина, родившая ее в муках и умершая потом, ею бы гордилась. Она любила бы ее, несмотря на полноту, некрасивое лицо и более чем замкнутый характер.
Мама ставила бы ее романы на полку в гостиной и собирала бы в альбом газетные вырезки.
Она не решилась узнать больше. Венке Бенке ничего не знала о женщине, которая умерла через двадцать минут после того, как родила дочь. Вместо этого она стала составлять картотеку на других людей. Она стала лучше писать.
И стала еще более невидимой.
Мир не имел к ней отношения, так же как и она не имела отношения к миру.
Но так было тогда. Не сейчас.
Она накрасилась, но это не сделало ее лучше. Руки казались
В тот вечер в Вильфранше сильно пахло асфальтом, — вспоминала она. Запах асфальта, соленой морской воды и прошедшего ночью дождя. Под утро она легла спать, но не могла заснуть. Какая-то ускользающая мысль не давала себя поймать, и прошло восемь дней, прежде чем ей это все же удалось. Столько лет прошло — годы ненужной работы, которая приносила ей только деньги и отвращение. И вот перед ней — блестящая возможность. Все приготовления уже сделаны. А ей остается только начать. Язык Фионы Хелле был отрезан и красиво упакован. Венке Бенке холодно улыбнулась, когда прочитала об этом, бесшумно рассмеялась и вспомнила другое дело, из другого мира, шестилетней давности. Она вспомнила мужчину с глубокими глазами, невероятной энергией и увлекательными историями. Она вспомнила, как продвигалась все ближе и ближе вперед по аудитории с каждой лекцией со своими вопросами и умными размышлениями. Он мимолетно улыбался и наклонялся над стройной брюнеткой, цитируя Лонгфелло и подмигивая. Венке Бенке подарила ему книгу с уважительным посвящением. Он забыл ее на кафедре. Она следила за ним каждый вечер, он шел в бар, где шумел и рассказывал истории, окруженный женщинами, которые по очереди увозили его к себе домой.
Она уже тогда была слишком старой. Она была невидимой, а он превозносил до небес Ингер Йоханне Вик.
Она вспомнила ту историю и поняла, что ей следует делать. Она не хочет больше ждать того, что никогда не сбудется. Она станет той, кто претворит мечты в жизнь.
И она сделала это.
Теперь она должна научиться украшать себя, показывать новую себя — миру. Только не нужно слишком часто оглядываться назад, от этого трясутся руки.
Забудь Фиону Хелле!
Венке Бенке закрыла шкафчик в ванной и пошла в спальню, собирая по дороге разбросанную одежду. У нее появлялось все больше и больше вещей, она покупала что-то новое почти каждую неделю и больше не боялась спрашивать совета у консультантов.
В сейфе, в аккуратных папках, лежало больше сотни человеческих жизней. Она провела ладонью по ледяной ручке. Положила пальцы на крышку. Прижалась телом к массивной тяжелой стали.
Плохие и хорошие привычки людей, их желания и потребности были исследованы, проанализированы и внесены в каталог. Венке Бенке знала их лучше, чем они знали сами себя, она была клиницистом, холодным наблюдателем. Более сотни человеческих жизней дали ей достаточно знаний, чтобы талантливо убивать людей в книгах. Она знала их жизни наизусть. Когда она проснулась в Вильфранше тем солнечным январским утром и решила претворить литературу в жизнь, ей было из чего выбирать.
Она знала, и тогда и сейчас, что должна выбирать вслепую. Случайные жертвы вернее всего. Но искушение было слишком велико. Вибекке Хайнербак всегда ее раздражала, она даже не понимала толком почему. Главное, что ее можно принять за расистку. Все должно соответствовать. Надо дать Ингер Йоханне Вик возможность понять. Если не после первого убийства, то хотя бы потом, позже.
Смерть Вибекке к тому же похоронит и Рудольфа Фьорда. Этого дурака.
Венке Бенке открыла стальной шкаф. Достала папку. Прочитала. Улыбнулась
Этот мерзкий Рудольф Фьорд не сможет выдержать пристального полицейского внимания. Не одно, так другое обстоятельство обязательно должно будет его похоронить. Его папка была почти такая же толстая, как папка Ингер Йоханне Вик. Некоторое время она думала, не выбрать ли его первой жертвой. Потом она от этого отказалась. Это было бы слишком просто. Она оставила Рудольфа Фьорда на произвол его собственной судьбы.
Она была права. Он не выдержал.
Венке Бенке закрыла папку и достала другую, намного толще. Посмотрела на имя, но не стала ее открывать. Через мгновение она поставила папку на место и закрыла шкаф.
Вегард Крог заслуживал смерти. Она не решалась даже думать о нем. Теперь его больше не существует.
Венке Бенке пошла в гостиную. Там теперь было чуть аккуратнее и резко пахло цветами, простоявшими в комнате на пару дней дольше, чем стоило бы. Цветы ей подарили в управлении общества студентов, на дебатах на тему медицинской кастрации.
Она открыла дверь на балкон. Холодный воздух ласкал лицо, казалось, он разглаживает морщины, которые она только что рассматривала в зеркале.
Она почему-то не могла смириться с тем, что ей пришлось пожертвовать той стокгольмской проституткой. Проституткой на Брункенбергс Торг больше, проституткой меньше — какая разница? Но что-то все же ее задевало. Может, дело в том, что они были похожи внешне? Найти ее не отняло много времени, на площади были проститутки на любой вкус и цвет. Женщина была крупная, сильная, несмотря на то, что, по-видимому, частенько голодала. Волосы были вьющиеся и сухие. Даже дорогие очки — наверняка краденые — напоминали ее собственные.
И проститутка дала себя обмануть.
Она не сбежала с кредитной карточкой. А ведь могла потратить столько, сколько успела бы, прежде чем карточку закроют, и исчезнуть. Но она поверила обещаниям, что получит большую сумму наличными, если сделает то, о чем ее просят: хорошо пообедает, возьмет такси, сделает покупки в нескольких магазинах и вернется в гостиницу до полуночи. То есть сделает так, чтобы ее видели, но нигде не скажет ни слова.
Когда они встретились утром, проститутка была почти счастлива. Она помылась, вкусно поела и проспала всю ночь в теплой постели без клиентов.
Никаких денег она, конечно, не получила.
Как и следовало ожидать, она угрожала пойти в полицию: она не была дурой и поняла всю подозрительность просьбы. Но она и пальцем о палец не ударила бы без дозы героина, которую дала ей Венке Бенке в качестве компенсации за хорошо выполненную работу.
Теперь она была мертва, кремирована и отдыхала, надо полагать, в анонимной могилке.
Венке Бенке стояла на балконе и морщила лоб, вспоминая о проститутке. Потом подняла лицо к небу и решила навсегда выкинуть ее из головы.
Пошел легкий дождь. В Осло пахло весной, выхлопными газами и преющим мусором.
Смерть Ховарда Стефансена была вызвана необходимостью. Ингер Йоханне Вик ее разочаровывала, она не поняла... Нужно было помочь ей, и Венке Бенке вышла под свет прожекторов.
И осталась в нем.
Люди начали узнавать ее на улицах. Ей улыбались, некоторые просили автограф. Субботний выпуск «Вердене Ганг» напечатал на трех полосах статью с фотографиями о Венке Бенке, криминальном эксперте и признанной писательнице с международной известностью: она за компьютером в кабинете, за солидным и красиво накрытым обеденным столом, поднимающая бокал с вином, и на балконе, где она, на фоне города, свеженакрашенно улыбалась фотографу. Краситься ей помогал стилист.