Чепуха и сбоку бантик
Шрифт:
– Вот эти, – прошептала Мариша.
– Которые сейчас у тебя на ногах? – удивился новый приятель. – Но это же тапочки.
– Я не слепая! – рассердилась Мариша. – И отлично знаю, что это. Но что же делать, если только они мне подходят? И только в них я могу передвигаться!
– По магазину – может быть, – согласился Миша. – Но на улице лужи и грязь. Ты не сумеешь пройти в них и ста метров, как они промокнут насквозь.
Мариша посмотрела на парня, потом на тапочки, потом кинула взгляд на улицу и поняла, что Миша прав. С трудом заставив себя снять чудо-тапочки,
– Я тут в соседнем отделе случайно нашел кеды, – смущаясь, произнес Миша. – Может быть, тебе их примерить?
– Тащи, – вяло согласилась Мариша, которой было уже все равно, что мерить.
Миша проворно кинулся к прилавку и притащил коробку. Кеды, насколько могла судить Мариша, за те двадцать с лишним лет, которые прошли с того момента, когда она в первом классе на уроке физкультуры познакомилась с этими удивительными изделиями отечественной резиновой промышленности, – ничуть не изменились. Мариша даже испытала нечто вроде ностальгии. Разве что нынешние кеды были самых разных расцветок. Красные, из джинсовой ткани, желтые, зеленые и даже пестрые с рисунком в виде многочисленных заплаток.
Мариша остановила свой выбор на последних. Они показались ей самыми интересными. Так она и вышла на улицу. Кеды не жали, не давили, не издевались над пальцами. Маришины ноги в кедах наконец смогли расслабиться. И, поняв это, Мариша махнула рукой на то, как странно она, должно быть, со стороны выглядит в подростковых кедах.
После того как ее подруги отправились следить – одна за Вовой, другая – за его знойной подругой-брюнеткой, Юля, оставшись одна, поднялась на этаж, где располагалась интересующая их квартира, и остановилась в раздумье. На площадку, кроме Вовиной, выходила еще одна дверь. И это несмотря на то, что на самой площадке легко мог развернуться «Хаммер». Впрочем, и по лестнице он тоже легко мог бы подняться – ширина лестницы вполне позволяла это сделать.
– Умели же строить! – с уважением сказала Юля, вспоминая клоповники, в которых ей довелось побывать за свою жизнь.
Однако от раздумий Юлю отвлек скрип замка в двери, которая располагалась напротив квартиры Вовы. Судя по дорогой двойной железной двери, отделанной красным деревом, и латунным финтифлюшкам, которыми она была испещрена – изящным ручкам, крючкам, кнопочкам и, разумеется, табличке с номером, Юля поняла, что квартира выкуплена каким-то небедным человеком.
Но к ее удивлению, из квартиры вместо преуспевающего господина появилась крохотная девчушка с кудрявой головкой, как у ангелочков, которых изображают на рождественских открытках. У Юли уже был некоторый опыт общения с подрастающим поколением, так что она хорошо знала, что часто под ангельской внешностью скрываются настоящие чертенята. Девочка наконец отважилась и вышла из квартиры, встав возле Юли и не сводя с нее внимательного взгляда.
– Ты кто? – после минутного раздумья спросила она у Юли.
– Я жду одного человека, – слегка покраснев, соврала Юлька.
– Дядю Вову? – поинтересовалась у нее девочка. – Так он только что ушел.
– Но может быть, он еще вернется, – сказала Юля. – Мы с ним просто разминулись.
– Ну
– Одна? – удивилась Юля. – А где взрослые?
– Я пойду гулять с братом, – сказала девочка и дернула за поводок, который крепко сжимала в детском кулачке и который Юлька только сейчас углядела.
Не успела Юля удивиться, как послышалось тяжелое сопение, и на площадку следом за девочкой выдвинулась стокилограммовая туша. Шерсть собаки была красивого серебристо-черного цвета. А шкура свисала огромными складками, словно псу досталась шуба на пару размеров больше. Самые крупные складки образовывались на морде и шее. Пес подошел к девочке, посмотрел на Юлю и отвернулся. Вообще он выглядел довольно апатичным. Но Юля знала, как быстро слетает апатия с таких собак, как только они видят опасность, грозящую их хозяину.
– Не бойтесь! – сказала девочка. – Он не тронет. Он жуткий лентяй. Ему гавкнуть лишний раз лень. К нам один раз воры лезли, так он ни разу даже не залаял на них. А когда они уже вошли в квартиру, он на них и набросился. Они потом говорили, что собака для них стала полной неожиданностью. Возмущались еще его подлостью. Но они сами подлые!
– А где твой брат? – спросила у нее Юля, с ужасом думая, что будет, если эта махина потянет за собой ребенка.
– Так вот он! – удивленно воскликнула девочка, показывая на пса. – Брат. Так его зовут. Это мой папа его назвал.
– Почему? – удивилась Юля.
– Так он родился в тот же день, что и я. Мы даже день рождения отмечаем один на двоих. Поэтому папа так его и назвал.
Брат широко раскрыл розовую пасть и зевнул. Клыки у него оказались угрожающего размера. А когда он закончил зевать, то пасть захлопнулась с жутким металлическим звуком.
– А ты давно тут живешь? – спросила Юля.
– С самого рождения, – гордо ответила девочка. – А зовут меня Ася. Вообще-то Анастасия, но все так сокращают, Ася.
Юля прикинула. На вид девочке было лет пять. Так что события последнего года она должна была хорошо помнить.
– Вова мне говорил, что раньше он жил тут со своей тетей, – сказала Юля.
– Врет, – меланхолично пожал плечами ребенок. – Как все мужики, врет.
Пока Юля возвращала на место отпавшую нижнюю челюсть, Ася продолжала:
– Никогда он не жил тут с бабкой Верой. Она всегда одна жила. И никого к себе в квартиру не пускала. Даже когда у нее проводку замкнуло и вообще во всем доме свет вырубился, она к себе аварийку не пустила. Пока Вова не приехал. А потом бабка Вера мигом успокоилась и позволила ему войти и все исправить.
– Значит, Вова все-таки тут появлялся?
– Появлялся, но не жил! – со знанием дела пояснила Анастасия. – Бабка Вера ни с кем жить не стала бы. Ей одной комфортно было. Ни в ком не нуждалась. Моя мама тете Свете – своей подруге – рассказывала, что бабка Вера своего мужа генерала у законной жены увела, и вообще какая-то темная там история случилась. Сын генерала вроде бы из-за бабки Веры погиб. Так генеральша бывшая прокляла бабку Веру и предсказала, что та в одиночестве смерть свою встретит.