Черчилль говорит. Цитаты, экспромты, афоризмы, размышления
Шрифт:
Цитаты в настоящей главе приведены в хронологическом порядке и озаглавлены своей самой знаменитой фразой. Объем книги позволяет предложить вниманию читателей лишь важнейшее из важного. Больше можно найти в замечательной коллекции «Никогда не сдаваться! Лучшие речи Уинстона Черчилля», отобранной и отредактированной внуком сэра Уинстона, в сборниках военных речей Черчилля и в основательном «Полном собрании речей» под редакцией сэра Роберта Родс-Джеймса.
Они звучат так осторожно и безупречно, эти смертоносные слова. Спокойные, тихие голоса шелестят, произнося учтивые, веские, точно выверенные фразы в больших мирных комнатах. Но без подобных предупреждений пушки открывали огонь и та же самая Германия
В 1992 году генерал Колин Пауэлл попросил меня установить источник этой замечательной цитаты. В одном из своих лучших пассажей о войне Черчилль описывает Агадирский кризис 1911 года, когда, прервав обмен спокойными дипломатическими посланиями, Германия и Франция начали бряцать оружием после подхода германского военного корабля к порту Агадир во Французском Марокко.
Было без нескольких минут одиннадцать часов одиннадцатого дня одиннадцатого месяца. Я стоял у окна в своем кабинете и смотрел вдоль Нортумберленд-авеню в сторону Трафальгарской площади, ожидая, когда Биг-Бен возвестит окончание войны… И вдруг раздался первый удар колокола. Я снова посмотрел на широкую улицу подо мной. Она была пуста. Когда раздался следующий удар Биг-Бена, из подъезда одного из больших отелей, занятых теперь правительственными ведомствами, выскочила тоненькая фигурка растерянно жестикулирующей девушки-клерка. И вдруг отовсюду на улицу стали выбегать мужчины и женщины. Людские потоки изливались из всех зданий. Зазвонили колокола Лондона… Словно по волшебству откуда-то появились флаги. Колонны мужчин и женщин прибывали от Темзы. Они смешивались с людскими реками, текущими из Стрэнда, и двигались дальше, чтобы приветствовать короля…
Занавес опустился над протяженным фронтом Франции и Фландрии. Успокаивающие руки Времени и Природы, а также быстрое восстановление мирной промышленности уже почти сгладили поля с воронками и боевые траншеи, которые широким поясом от Вогез до моря еще недавно пятнали веселые луга Франции… Конец ли это? Или это всего лишь глава жестокой и бессмысленной повести? Будет ли новое поколение в свой черед принесено в жертву, когда тевтоны и галлы опять примутся сводить свои черные счеты? Будут ли наши дети снова проливать кровь и задыхаться на опустошенной земле? Или из самих пожарищ раздора родится то примирение трех великих воинов, которое сплотит их дух и обеспечит каждому в свободе и безопасности участие в возрождении европейской славы?
Министр координации обороны, как обычно, спорит с Министерством военного снабжения… Первый лорд Адмиралтейства в своей речи пошел еще дальше. Он сказал: «Мы постоянно пересматриваем положение». Как он заверил, все абсолютно изменчиво. Я убежден, что это правда. Каждый может видеть, каково реальное положение дел. Правительство
27
Ср.: Ил. 2: 25. – Примеч. перев.
Я наблюдал за тем, как наш славный остров неуклонно и беспомощно спускался по лестнице, ведущей в темную пропасть. Вначале эта лестница красива и широка, но вскоре ковровая дорожка заканчивается. Чуть дальше остаются лишь плиты, а еще дальше под ногой вдруг оказывается провал… если смертельная катастрофа постигнет британскую нацию и Британскую империю, историки и через тысячу лет будут ломать себе голову над загадкой наших текущих дел. Они никогда не поймут, как это могло произойти, чтобы победоносная нация, располагая всем необходимым, позволила унизить себя и отбросила все, добытое безмерными жертвами и абсолютной победой, – пустила все это по ветру!
Ныне победители покорены, а те, кто бросил оружие на полях сражений и просил о перемирии, стремятся к мировому господству. Таково положение дел – такова ужасная перемена, произошедшая мало-помалу. Мне радостно слышать от премьер-министра, что очередное величайшее усилие нужно приложить к тому, чтобы обеспечить нам безопасное положение. Теперь наконец пришло время пробудить нацию. Возможно, это наш последний шанс: пробудив нацию, предотвратить войну или завершить ее победой, если наши попытки предотвратить войну окажутся тщетными. Мы должны устранить все препятствия и, объединив силы и дух нашего народа, попытаться воскресить великую британскую нацию перед лицом всего мира. Ибо такая нация, проявив свою старинную мощь, даже в этот час способна спасти цивилизацию.
Это прекрасное завершение речи с последних страниц предвоенного сборника Черчилля «Вооружения и Устав» [28] не было воспроизведено в «Полном собрании речей» под редакцией Родс-Джеймса, который отталкивался в основном от официальных парламентских отчетов, где этот текст, впрочем, содержится. Для наших целей преимущество, разумеется, должно быть отдано «Вооружениям и Уставу», а не «Полному собранию речей».
28
Имеется в виду Устав Лиги Наций. – Примеч. перев.
Я начну с того, что все хотели бы игнорировать или забыть, но о чем тем не менее необходимо заявить, а именно что мы потерпели абсолютное и безоговорочное поражение и что Франция пострадала даже больше, чем мы. Самое большее, чего смог добиться мой достопочтенный друг премьер-министр [Невилл Чемберлен] своим непомерным напряжением, а также всеми огромными усилиями и мобилизацией, имевшими место в нашей стране, и всеми мучениями и тяготами, через которые она прошла, – самое большее, что он смог получить для Чехословакии по спорным вопросам, – это то, что германский диктатор, вместо того чтобы схватить сразу все лакомства со стола, согласился, чтобы их подали ему блюдо за блюдом…