Чердачный чорт (сборник рассказов)
Шрифт:
Это не первое письмо отправлено деревенскими пионерами городским, только на вопрос об охоте писали в первый раз, и от этого-то ответ на него пришел самый неожиданный. Вот уж второй год переписку с городским отрядом ведут, а такого ответа не ожидали. Живой городской пионер, в галстуке, боевой, самый настоящий.
Сто верст прошел на лыжах! Лыжи у него не как у пеньковских лесников — шириной с лопату, — а узкие, длинные, головки змеиные. Ехал он с пригорка, палками упирался, только снежок за ним вихрился.
Был
И сидели ребята сосредоточенные, наморщив лбы, молчаливо поглядывая на пионеров. Только вертушка Настька восхищалась подарками, всплескивала руками и приговаривала:
— Теперь да! Вот научимся стенгаз делать, теперь заработаем! Карандаши-то раз-но-цветные!
Ночевал пионер у Тимошки. Вечером долго разглядывали вместе ружье — занятное, маленькое, а складом, как винтовка, и бьет одной пулькой.
— Специально белок бить — прямо в глаз: шкурку не портить, — говорит Дима.
Завтра по зорьке уговорились идти в Драный овраг. Мать обещала разбудить и испечь по лепешке на кислом молоке.
Легли оба на полатях. Полати были новые, пахли одуряюще осиной, и Диме не спалось. Ему не терпелось дождаться рассвета, встать на лыжи и забраться в эти таинственные леса, в сказочные Драные овраги, о которых он так долго мечтал. Надоело ему пукать в цель в стрелковом кружке, в скучных ворон на городских трубах. И представлялись Диме пушистые белки, красные лукавые лисы и пестрые комки смешных зайцев.
Больше Дима не думал ни о чем, слушал веселых сверчков и мечтал.
Не спалось и Тимошке — раздумался парень:
«Эк, ребята насурьезились — завистно стало на городских, оно, конечно, все у них под рукой, да еще больно он все здорово расписал: — то у нас, да се, да все идет, да хорошая смена, — надо бы ему полегче…»
Знает Тимошка, что и в деревне можно смену делать, да только мало кто понимает как, и одному взяться не в силах. Вот что-то насчет того, как землю обновлять, жизнь деревни перестраивать, — а с какого конца? Как в тумане. Надо этого Диму спросить — парень все знает.
— Дим, а Дим?..
— Ну? — неохотно отвечает Дима, размечтавшийся о прелестях охоты.
— Давай поговорим об жизни!?
— А в чем дело?
— Вот… многое тут непонятно, и болею я сердцем. Допустим…
— Э, ладно, долгая история… как бы охоту не проспать! — И Дима повернулся к стенке.
«Ну, пускай, — думает Тимошка, — я его завтра охотой ублаготворю, а тогда уж
И скоро друзья захрапели.
Ребят разбудили. В избе горела коптилка, и вкусно пахло жареным конопляным маслом. Во всех углах была темнота.
— Да еще рано? — удивился Дима.
— Какое рано, глянь, шесть верных, — сказала Тимошкина мать.
Дима глянул и увидал сквозь разузоренное окно тонкую розовую полоску над темно-синим лесом. Сердце его забилось, и он торопливо стал собираться.
Закусив лепешек, осмотрев весь свой припас, охотники встали на лыжи. Тимошка на свои, широкие и разлатые, а Дима на аккуратненькие свои.
— Палки-то оставь, — сказал Тимошка, — там ими только цепляться.
Ребята тронулись. За селом уж лиловели снега, а над церквушкой торчал, как нестаявшая ледяшка, месяц. По ровной полянке здорово шли Димины лыжи, он на ходу поигрывал ружьецом. За ним, поддерживая на спине старинное, взятое у лесника бухало, не поспевал и корячился на широких лесных лыжах Тимошка. Диму, глядя на него, брал смех.
— Ну, ну, крылышки бы тебе! — кричал он, когда Тимошка, желая за ним поспеть, заплетался, смешно раскрылив шубу.
Вот лес, теперь уж совсем рассвело, и полная заря делала снежную бахрому на деревьях воздушной и розовой. Кругом была торжественная тишина. Затая дыхание, Дима входил в лес. А Тимошка отирал пот и пыхтел, как дома за обедом.
С первых же шагов Дима увидел следы белок, зайцев и лис и еще какие-то, и массу птичьих, но самих обитателей — как не бывало. Снег в лесу был пухлый и глубокий, лыжи его тонули, утыкались в деревья, лезли как на зло в кучи хвороста, и Дима стал разочаровываться.
Кругом лес, лес, овраги, снега и ни одного живого существа. Тимошка шагал по кустам, кувыркался в овраги, залезал на деревья — сам хотел запрыгать белкой, лишь бы доставить гостю удовольствие.
Он совсем упрел. На вопрос Димы, где же первобытная охота, лишь разевал рот и разводил руками.
Когда в своем рвении выпугнуть зверя Тимошка врюхался в ручей, он вдруг услыхал выстрел и отчаянный крик Димы на весь лес:
— Убил, убил!
Тимошка выдрался и через сучки, через ельник понесся к Диме.
— Чего убил, где?
— Да вот, тетерева.
Дима потрясал хохлатой птицей с ярким оранжевым оперением.
— Да это лесная воронка, — смутился Тимошка.
— А где же тетерева-то?
— А вон.
И увидели оба охотника, как вспугнутые выстрелом перелетали с мелколесья в глубь леса длиннохвостые синие тетерева.
— Ах, ты!
— Постой!
Тетерева опустились где-то за оврагом, и двое сторожевых сели на высокие вершины деревьев.
— Только бы подкрасться, — сказал Дима.