Чердак на Куин-стрит
Шрифт:
– Мелли, – сказал он, снова наклоняясь вперед и протягивая руку.
«Да», – прошептали в унисон мой разум и сердце. Но, к счастью, не мой рот. Вместо этого он провел пальцем по уголку моего рта, и на кончик его пальца налипла капля взбитых сливок. Он тотчас же вытер ее об обернутую вокруг его чашки салфетку, стерев заодно посетившую меня безумную мысль о том, чтобы слизать эту каплю с его с пальца.
– О, спасибо, – сказала я, откидываясь на спинку стула. – Для протокола: я ни разу не сказала и не сделала ничего с намерением тебя обидеть.
– Знаю.
Я слышала каждое его слово, но никак не могла связать их воедино и вникнуть в их смысл. Наверно, я слишком долго жила одна и независимо. Помню, как в пятом классе я получила записку от учительницы, которую должна была принести домой, отцу. «Плохо ладит с другими детьми». Возможно, именно это имел в виду Джек.
– Дело в моем этикеточном пистолете? Могу выбросить его, если это поможет.
Джек тяжело вздохнул и потер рукой щетину на подбородке – этот звук был мне до боли знаком.
– Эх, Мелли…
Резкий стук в дверь не дал ему договорить. Дверь распахнулась. На пороге стояли Марк и Ребекка, за ними смущенная Джолли.
– Простите, Мелани, они не захотели ждать, пока я доложу о них.
– Все в порядке, Джолли… – Это все, что я смогла выговорить, прежде чем мои слова утонули в объятиях Ребекки.
Моя кузина была с ног до головы в розовато-лиловом, включая лиловые сапоги и ленту для волос. Это был ее новый оттенок, чтобы избежать ее обычного ярко-розового, который, по ее мнению, слишком бросался в глаза на фоне нового цвета волос Марка. Завышенную в стиле ампир талию ее платья для беременных венчал еще один розовато-лиловый бант. К счастью, с ней не было ее собачки Пуччи, возлюбленной Генерала Ли и матери Порги и Бесс. Обычно на них были одинаковые наряды, и я сомневалась, что сегодня утром я выдержу это.
– Как твои дела? – сказала она, преувеличенно нахмурив брови. Тот факт, что она одновременно обнаружила, что беременна и что у Марка есть любовница, не охладил ни ее кокетства, ни приверженности браку. И даже если я сочла бы это достойным уважения в других людях, в случае Ребекки это было за гранью моего понимания.
Джек встал и, засунув руки в карманы, в упор посмотрел на Марка.
– Рад видеть тебя на свободе, Мэтт, – сказал он, намеренно исказив имя, как он делал с тех пор, как они – два противника – встретились впервые. – Не уверен, что одобряю твой новый цвет волос, но мы не будем видеться слишком часто, так что это не имеет значения.
Я впервые увидела Марка после той ночи на кладбище, когда его волосы необъяснимым образом поседели. Или все же объяснимым. В конце концов, невидимые руки затащили его в мавзолей. По словам Ребекки, этот опыт сделал его более мягкой и кроткой версией самого себя, но у меня было сильное подозрение, что это временно. У Марка Лонго, которого знала я, вместо сердца был кусок угля, и требовалось
Седые волосы на мгновение отвлекли меня, заставив забыть, что он примерно моего возраста, а не дряхлый, глубокий старик. Он был нашим врагом, и я была вынуждена постоянно напоминать себе, что независимо от того, как он выглядел или что Ребекка говорила о нем, это был все тот же Марк Лонго, которого я знала. И что Марк Лонго не был ни другом, ни родственником.
Марк ухмыльнулся. На этот раз в его ухмылке было меньше льстивости, чем раньше.
– Как продвигается книга, Джек?
Если я что-то и усвоила с тех пор, как познакомилась с Джеком, так это то, что у писателя лучше не спрашивать, как продвигается его новая книга. Этот вопрос вызвал чувство неадекватности, сомнения и явную панику. Лицо Джека осталось спокойным, но я заметила тик на его щеке.
– Отлично продвигается… спасибо, что спросил.
Джек прошел через комнату и, подтащив к моему столу стул, поставил его рядом с тем, который он только что освободил.
– Давайте ближе к делу, чтобы я мог заняться более приятными вещами. Например, натиранием груди воском.
Я снова села за свой стол. Джек подождал, когда Ребекка и Марк сядут напротив меня, после чего присел на угол стола и улыбнулся:
– Я просто останусь здесь на всякий случай. Вдруг Мэтт попытается стибрить карандаш или что-то в этом роде и мне нужно будет его остановить. У него липкие пальцы.
Марк покачал головой. Он выглядел скорее раздраженным, нежели обиженным.
– Послушайте, я пришел сюда, чтобы заключить перемирие. На тот случай, если вы спрятали головы в песок и не знаете, что съемка будет происходить независимо от того, хочется вам этого или нет. Скажу следующее: Харви Бекнер и другие продюсеры не отступят. Вы подписали контракт, и если только не хотите, чтобы на вас подали в суд, я бы посоветовал вам соблюдать его положения.
Джек любезно кивнул, но тик на его щеке усилился.
– Но если у меня нет выбора, то к чему эта встреча? Мне кажется, что наши юристы очень четко изложили нашу позицию. Если нам придется урегулировать спор в суде, мы на это готовы. Нам нет причин встречаться лицом к лицу. Пребывание с тобой в одной комнате вызывает у меня кишечное расстройство, что мне совершенно ни к чему.
Ребекка чопорно сложила руки на коленях.
– Мы с Марком решили созвать эту встречу, потому что мы одна семья. И поскольку мы одна семья, мы уверены, что сможем продолжить съемки на взаимовыгодной основе. Вы бы избежали необходимости опустошить свой банковский счет, а также продать один-единственный рубин, чтобы профинансировать ненужный и опрометчивый судебный процесс, а Марк снял бы свой фильм. Мы хотим, чтобы все прошло как можно более гладко, чтобы съемочная группа могла быстро приходить и уходить, а вы и ваша семья не испытывали бы лишних неудобств. Мы хотим сотрудничать, а не быть противниками. Потому что мы одна семья.