Череп глухонемой обезьянки
Шрифт:
–– А вот были мозги у твоих профессоров, потомки не узнают. – Густолес присел на табурет перекурить. – Эдик, вот объясни, почему собрать череп из обломков легче, чем достучаться к голове строителя? Да выйди ты за околицу – конца и края нет пустырям и оврагам! Строй сколько душе влезет. Так нет же, обязательно надо разорить готовое! Им бы взяться за ум, да, видать, браться не за что.
–– Все зависит от воспитания, – объяснил Эдик. – Оно начинается с малолетства. Накажут родители делать куличики в песочнице, вот ребенок и приобщаться
–– Еще любят разорять древние курганы. Нет, чтобы искать там, где не ступала нога человека. В черепе сколько отверстий делать и какого диаметра?
–– Небольшого. Но, думаю, двух маловато будет, делайте четыре. В захоронениях племени июля находили черепа с тремя отверстиями. Наши хирурги не должны быть хуже!
–– Четыре так четыре, – согласился Густолес и включил сверлильный станок. Под жужжание электродвигателя он бормотал что-то о нынешнем бескультурном слое, который придется изучать будущим палеонтологам. По обломкам керамической посуды установят особенности нынешней семейной жизни, а вот проломленные строительные каски поставят их в тупик. Кто? Зачем? И почему отказались от проверенных копий и стрел?
Научный спор
Первый материал Виктории Погудкиной о Повелителе будущего взбудоражил не только уязвленных метеорологов, но и рядовых горожан. Если человек способен предсказать температуру с точностью до градуса, то кто ему помешает сделаться провидцем и в других областях? Заглянуть в будущее всегда много желающих. Одна из них – Алина Левинтаева, невеста Эдика.
Алина была моложе корреспондентки Виктории Погудкиной, но дружили они с детства, а когда подросли, то общая страсть окончательно сблизила их. И Алина, и Виктория не видели своего будущего в маленьком Посторомкино, все свои помыслы они устремили в столицу. Виктория мечтала работать в центральных изданиях, куда не без успеха отсылала некоторые свои материалы. Алина же собиралась поступать в московский вуз, где учился ее жених Эдуард Полуярков.
Для Алины стало неожиданность, что Эдик и Повелитель будущего – одно и то же лицо. Немного уязвило, что первой о сверхспособностях Эдика узнала Виктория. Вместе с неизбежной ревностью у девушки появились и вполне понятные опасения – может быть жениху наперед известно, когда оборвутся их отношения? Например, к первому сентября, когда придет время возвращаться в Москву? А молчит он о предстоящей разлуке по той причине, что не хочет огорчать ее раньше срока.
Как видим, иной раз между влюбленными черной кошкой может пробежать не только их прошлое, но и будущее.
Желая прояснить все эти вопросы, Алина нагрянула в домик Густолеса неожиданно. Хозяина
Происходило что-то непонятное, о котором Эдик, кстати, тоже не предупредил. Но Алина оказалась не дурой – промолчала, что кого-то здесь дурачат.
Виктория внимательно слушала интеллигента в очках, который представился московским профессором Фокиным. Перед собеседниками лежал включенный диктофон и отталкивающего вида череп.
Говорил профессор Фокин:
«Этот череп нельзя в полной мере отнести к подвиду низших приматов, но и до черепа homo sapiens он не дотягивает. Скорее всего это что-то среднее между ними, о чем предсказал великий Дарвин, и чего не хватало для целостности его теории. Этот артефакт, обнаруженный хозяином этого дома во время земляных работ, бесценен для науки. Нет никаких сомнений, что узнав о нем, череп самого Дарвина сейчас расплывается в улыбке».
Виктория Погудкина словно завороженная слушала московского биолога. Его теплый баритон и сияющие за стеклами очков глаза впечатлили девушку намного больше, чем неприятный череп, лежащий на столе. Череп окончательно разочаровал Викторию, когда профессор сообщил, что, вероятно, он принадлежал особи женского пола, причем, глухонемой.
Виктория изредка выныривала из уютного оцепенения, вызванного голосом Фокина, и делала пометки в блокноте. Московский ученый говорил о находке убедительно и, как показалось Виктории, с особой теплотой. Можно было вообразить, какими теплыми могли оказаться его чувства к девушке, причем, живой да еще его современнице?
Теплота в голосе «московского специалиста» была вполне объяснима. Густолес, изображая ученого, неплохо освоился с новой для себя ролью. Более того, он настолько вжился в нее, что ощутил невиданный прилив интеллектуальных сил. Эмоционально он тоже воспарил. Поначалу, когда Эдик предложил Густолесу выступить в роли профессора, Иван Петрович воспротивился – ведь он не знал, что его собеседницей окажется столь приятная и милая девушка. Виктория Погудкина была полной противоположностью прежней жене Густолеса. Она не докучала ему глупой болтовней о тряпках, а сидела, словно завороженная, внимая каждому его слову. Когда же Погудкиной требовалось что-то уточнить, она трижды извинялась и делала это так неуверенно, что хотелось взять ее за руку, приободрить и даже погладить руку.
Конец ознакомительного фрагмента.