Череп грифона
Шрифт:
То была неслыханная наглость.
— Это еще почему? — поинтересовался Соклей.
— Да потому, что так приказал Птолемей, властитель Египта. Он считает, что вы пойдете миром. Если же нет, мы примем соответствующие меры.
— Что Птолемею от нас нужно? — удивленно спросил Соклей.
— Это он вам скажет, не я, — ответил незнакомец. — Так вы идете?
Соклей кивнул. Мгновение спустя кивнул и Менедем и пробежал пальцами по волосам, пытаясь хоть немного привести их в порядок.
— Я готов, — сказал он, хотя весь вид капитана
Судя по всему, прогулка через весь город отнюдь не улучшила настроение Менедема. Один раз он остановился, чтобы задрать подол и помочиться у стены. Вонь города — навоза, немытых тел, сыромятен и тому подобного — была куда отвратительней запаха бриза в гавани.
Чем выше поднималось солнце, тем сильнее щурился Менедем, а когда родосец предстал наконец перед Птолемеем, он отвесил ему всего лишь легкий поклон, пробормотав:
— У меня голова вот-вот отвалится.
— Ты должен был думать об этом прошлой ночью, — сказал Соклей краешком рта.
Менедем кинул на него ужасный взгляд.
— Я слышал, что вы — воры, — без предисловий заявил Птолемей.
— Что ты, почтеннейший, — ответил Соклей.
Менедем ничего не ответил, но осторожно наклонил голову, чтобы показать, что согласен с двоюродным братом.
«Мне придется рассчитывать лишь на свои силы, — подумал Соклей, раздраженный тем, что от Менедема сейчас не было никакого толку. — Но кто же мог подумать, что мы понадобимся Птолемею? Будь справедлив!»
— Значит, нет? — прогремел македонский генерал. — А вот Дионис утверждает другое, и я с ним согласен. Пятьдесят драхм за то, чтобы доплыть от мыса Сунион досюда? Это разбой.
— Разбой? Нет, господин. Клянусь египетской собакой! — горячо воскликнул Соклей.
Птолемей в ответ приподнял мохнатую бровь.
— А я говорю тебе, что это разбой.
— А я говорю, что вы рассуждаете, как дурак… господин, — парировал Соклей.
Обе брови Птолемея одновременно взлетели вверх. Двое его стражников зловеще зарычали. Но Соклею было на это плевать. Сейчас ему вообще было на все плевать. Почти давясь от ярости, он продолжал:
— Я скажу тебе, что такое настоящий разбой. Разбойники — это вообще-то шайка улюлюкающих шлюхиных сынов, которые всем скопом бросаются на твое судно и убивают твоих людей и крадут твое добро… похищают самые драгоценные твои вещи. Уж я-то видел разбойников…
Соклей думал, что боль от потери черепа грифона слегка притупилась, но теперь она вспыхнула вновь.
— Это случилось между Андросом и Эвбеей. Поэтому пусть эринии заберут твоего драгоценного Диониса, раз он называет нас пиратами! Никто не держал нож у его горла, силой заставляя отправиться с нами. Он мог выйти в море на любом другом судне, если бы захотел.
«Пусть эринии заберут тебя, раз ты называешь нас пиратами». Соклей не сказал этого Птолемею, но это повисло в воздухе.
В андроне надолго воцарилась тишина. Некоторые
«Как давно его называли в лицо дураком? — гадал Соклей. — Наверное, с тех пор прошли годы».
Что-то сверкнуло в глазах Птолемея. Удивление или гнев? Соклей не мог угадать.
— Если ты думаешь, что можешь как угодно меня оскорблять, потому что явился из свободного и независимого полиса, то жестоко ошибаешься, — наконец произнес генерал.
Соклей заставил себя встретиться с ним взглядом.
— Если ты думаешь, что можешь как угодно нас оскорблять, потому что владеешь Египтом…
— Я прав, — перебил Птолемей.
— Может быть, ты и прав, господин, но беспристрастен ли ты? — спросил Соклей. — Когда мы в прошлый раз были на Косе, ты сказал, что хотел бы попасть в Афины и встретиться с Платоном. Как ты думаешь, назвал бы Платон твое поведение беспристрастным?
Птолемей поморщился.
Соклей спрятал улыбку.
Множество знатных македонцев жаждали, чтобы их считали культурными эллинами, а Птолемей действительно получил хорошее образование и воспитание.
Внезапно Птолемей резко кивнул.
— Очень хорошо. Беру свои слова назад. Теперь ты счастлив?
— Спасибо, почтеннейший, — ответил Соклей.
Телохранители и придворные расслабились.
— Но я по-прежнему считаю, что плата за проезд была неслыханно высока, — продолжал Птолемей.
— Мы занимаемся своим делом, чтобы получать прибыль, господин, — пожав плечами, ответил Соклей. — И, как я уже сказал, Диониса никто не заставлял с нами плыть, он вполне мог отказаться, если его что-то не устраивало.
— Если бы он не отправился с вами, он мог бы надолго застрять на Сунионе, — возразил Птолемей.
Соклей только снова пожал плечами.
Взгляд правителя Египта стал проницательным.
— Ты сказал, что потерял свой самый драгоценный груз? Я слышал другое.
Соклея прошиб ледяной пот.
— Господин? — Он с огромным трудом выдавил это слово, потому что смертельно боялся того, что Птолемей скажет дальше. Неужели?..
И его худшие опасения подтвердились.
— Я слышал, ты торгуешь изумрудами. Вернее, не ты… а твой двоюродный брат.
Он указал на Менедема.
— Вот этот парень. В прошлый раз, когда я его видел, он был куда разговорчивей. Хотел бы я знать почему. Если вы торгуете изумрудами, они явно были вывезены контрабандой из Египта. Я не люблю контрабандистов. И не люблю тех, кто имеет с ними дело.
К удивлению Соклея — и, наверное, к не меньшему удивлению Птолемея, — Менедем разразился смехом.
— Обыщите меня, господин, — предложил он, поклонившись правителю Египта. — Пусть твои стражники ищут, где хотят. А поскольку твои люди не воры, пусть они явятся на борт «Афродиты» и обыщут акатос тоже, добро пожаловать. Если найдешь хоть один изумруд, можешь сделать со мной что захочешь.