Черепаший дом

Рик Татьяна

"Крыса - это такой умный зверь, она всё понимает, она такая ручная, она такая разумная!" - восхищались те самые знакомые, которые давали советы.

Кончилась тем, что моя мама и Зинка пошли в зоомагазин и купили там самую обычную русскую-российскую крысу, без всякого карантина, зато с коричневой головой. Хотели вообще-то крысу белую, но чисто-белых в продаже не было. Была белая с коричневой головой. Зинка сказала, что это похоже на капюшон, и поэтому своего крысёночка она назовёт Капи. Крысёночек и правда был маленький, хорошенький, меньше ладошки, если считать вместе с хвостиком.

Дома

крысёночек начал хорошо кушать и стремительно расти. Недели через две он стал таким огромным, что перестал помещаться в клетке. Я однажды приехала - специально на него посмотреть. У него оказался довольно гадкий голый розовый хвост. И вообще этот Капи был очень здоровый и какой-то несимпатичный. Он мне даже не улыбнулся. Кажется, даже нос наморщил. По-моему, я ему тоже не понравилась. Словом, мы друг друга не одобрили.

Итак, в клетке ему стало тесно, и он в знак протеста начал биться башкой о прутья. Пришлось его выпустить на вольные хлеба. Погуляв по дому, Капи ушёл в подполье. Точнее, под холодильник. Там он хранил свои запасы продуктов. А хранить было что. По утрам дядя садился завтракать и делил свой завтрак ровно пополам: половину - себе, половину - крысе. Думаю, ещё немножко, и Капи стал бы размером с дядю. Всё к тому шло. Но случилось вот что.

Дядина жена Лена уехала с Зинкой на дачу, и дядя остался пасти Капи в одиночестве. Капи совсем распоясался. Он устроил под холодильником такой склад, что запасы начали портиться и противно пахнуть. Тогда моя мама приехала спасать дядю: она решила вымыть пол и выбросить всё, что испортилось. Капи почуял неладное, он притаился, прицелился и, когда мама принялась орудовать тряпкой, прыгнул и прокусил маме палец. Пришлось ехать в травмопункт, а потом - в больницу имени Склифософского. И маму хотели в этой больнице оставить надолго-надолго!

– Что за дикость - держать в доме крыс?!!
– возмутился дяденька-доктор и вколол ей в руку два каких-то ужасных укола, а потом всё же отпустил домой, но велел через несколько дней приехать ещё. После этого у мамы распухла рука с уколами: стала огромная и красная. Мама испугалась и собралась умирать. Я кормила её таблетками, рисовала ей на руке йодную сеточку и вспоминала этого Капи очень добрыми словами. Потом с дачи приехала Лена. Она сказала, что Капи вообще-то хороший, только, наверное, одичал без женского присмотра. Капи с ней согласился и укусил её тоже. Этого Лена не стерпела. Она сразу же отдала его в хорошие руки. Пусть он теперь эти хорошие руки кусает!

Лазоревки

Ой, однажды мама принесла птичек! Это были две синички в клетке! Синички-лазоревки, - мама сказала.
– Так называются: ла-зо-рев-ки.

Лазоревый - это синий. А у синичек этих - головка синенькая, как будто шапочка на голову надета купальная. Мне такую для бассейна покупали. Только плавать я так и не научилась.

Синичек мама специально для меня купила на птичьем рынке! Оказывается, есть в Москве такой рынок. Я думала, что там только птичек продают, а оказалось - ещё котят, щенят, рыбок, хомячков, морских свинок всяких! Вот такой чудесный рынок! Жалко, что мама туда без меня ходила, и я ничего этого не видела! Но зато у меня теперь есть птички! Живые! Настоящие! Я была ужасно счастлива!

Так лазоревки у нас и жили. А потом мама сказала,

что их надо выпустить, что на воле им будет лучше, чем в клетке. Мне было очень жалко их отпускать. Но раз им на воле будет лучше... Мама сказала, что они скучают по своим родственникам, что в стае им будет веселее. И я согласилась. И мы пошли их выпускать. Вынесли клетку на улицу, дошли до маленького перелесочка, открыли дверцу... Но лазоревки никак не хотели улетать. Они ещё не знали, что на воле им будет лучше. Но потом они вылетели. И сели на ветку над нашей головой. Ветки были голые, деревья чёрные и мокрые, а небо серое и светлое. И мои лазоревки на фоне этого неба тоже казались чёрными. Я смотрела на них снизу, и мне хотелось плакать. А потом мы ушли.

Прошло двадцать пять лет. Я выросла. Однажды я смотрела телевизор, и там сказали, что птичек, которые долго жили в клетке, выпускать нельзя. Они привыкли, что их кормят, и в природе уже не выживут.

Я услышала это, и мне, как тогда, захотелось плакать.

Кеша

Кеша - это кенар. Кенар Кеша - хорошо звучит, правда? Он такой был жёлтенький, с чёрно-белыми крылышками. Хорошенький очень. Мне его купили, когда я училась в первом классе. Уже после синичек. Клетка-то осталась!

Но может быть, вы не знаете, кто такой кенар? Это канарейкин муж. А знаете, чем отличаются кенар и канарейка? Тем, что кенар красиво поёт! Очень красиво! Лучше даже, чем соловей! Мы нашему Кеше даже пластинку купили специальную - где пенье птиц записано. Чтобы он слушал и учился. И Кеша научился. Он свистел с переливами: "Фью-тю-тю-тю-тю!"

А я тоже научилась свистеть. Совсем как Кешка: "Фью-тю-тю-тю-тю!" не так красиво, конечно, но всё же!.. Даже Вовка, сосед мой, оценил, как я свистеть умею!

С Кешкой у нас такой случай произошёл.

Ему в клетку шнурок повесили для игры. Кешка его клювом щипал. Лапкой прижмёт и клювом на отдельные ниточки расщипывает. И однажды лапка у него в этих ниточках запуталась! Знаете, есть пословица такая: "Коготок увяз всей птичке пропасть". Вот с Кешкой так и вышло: не сумел он лапку вытащить и повис вниз головой. Бабушка Зина приехала, увидела его, испугалась:

– Кешка повесился!

Стала его вытаскивать, лапку распутывать. Кеша уже еле живой был, пищал слабенько. Ну бабушка ему зачем-то тёпленькой водички в клювик залила, корму свежего насыпала, побеседовала с ним, чтобы он не грустил. Уговорила больше не вешаться.

Кеша посидел, посидел на жёрдочке, да и оклемался. Снова чирикать стал, а потом и запел с переливами: "Фью-тю-тю-тю-тю!"

Верёвочку от него убрали, конечно.

Он у нас долгую хорошую жизнь пожил. Даже женат был, на огненно-рыжей канарейке Ксюше. Правда, птенцов у них не было.

Мишка

У меня есть брат Мишка. Но этот рассказ - не про него. Другой Мишка это чёрный пёс. Он жил давным-давно, когда Мишки-брата ещё не было на свете. Мишка-пёс жил у бабушки Ани и дедушки Вили в городе Калинине. Теперь Калинин переименовали в Тверь. Но когда-то, ещё задолго до моего рождения и, кажется, даже до рождения папиного, Тверь переименовали в Калинин. Тверь - это старинное название, но я к нему никак не привыкну, потому что в моём детстве мы ездили к бабушке-дедушке в Калинин.