Черепаший вальс
Шрифт:
Она опустила глаза и вздохнула:
— Да, учитель.
Он ударил ее хлыстом.
— Я не расслышал!
— Да, учитель! — закричала она, давясь слезами.
Он взял молитвенник, полистал его, нашел молитву, которая показалась ему подходящей, и начал читать ее вслух.
— Это отрывок из «Подражания Христу». Называется «Сила, противостоящая искушению». Вы никогда не могли устоять перед искушением. Этот текст научит вас.
Он прокашлялся и начал:
— «Пока мы живем в мире, не можем избежать страдания и искушения; поэтому в Иове написано: “Жизнь человека на земле —
144
Фома Кемпийский. «О подражании Христу». (Пер. с лат. К.П. Победоносцева.)
Он читал монотонным голосом — казалось, бесконечно, — потом положил книгу на кровать и заявил:
— Я хочу слышать, как вы рассказываете это наизусть, со всем смирением и тщанием, которые потребуются от вас вечером, когда я зайду.
— Да, учитель.
— Поцелуйте учителю руку!
Она поцеловала ему руку.
Он ушел, оставив ее лежать под одеялом, ослабевшую от голода и боли. Она долго плакала с открытыми глазами, неподвижно и смиренно, держа в руках молитвенник. У нее больше не было сил.
— Жози! Дверь захлопнулась! Не могу открыть!
— Филипп… Это ты?
Он оставил фары машины включенными, но она не была уверена, что узнает его — уж больно темная была ночь.
— Ты заперлась?
— О, Филипп! Я так боялась! Я думала, что…
— Жози! Попробуй открыть мне!
— Скажи, что это точно ты…
— Ты что, ждешь кого-то другого? Я помешал?
Он засмеялся. Она вздохнула с облегчением. Это конечно же он. Она бросилась к двери и попробовала открыть ее. Дверь не поддавалась.
— Филипп! Так долго шел дождь, что отсырела дверная коробка. А когда я приехала, было так холодно, что я включила отопление на полную мощность, и, видимо, дверь перекосило…
— Нет! Не в этом дело…
— Да, да, уверяю тебя. К тому же дождь все идет!
— Нет! Просто я недавно поменял все окна и двери. Все было в дырах, гуляли сквозняки, и мне надоело топить улицу. Двери новые, еще все в клее. Нужно нажать посильнее…
— Но я-то легко вошла!
— Видимо, опять приклеилось, когда ты включила отопление. Ну попробуй еще…
Жозефина попыталась. Убедилась, что запоры не закрыты, и дернула за ручку.
— Не получается.
— Сначала всегда трудно… Подожди, я посмотрю…
Он, видимо, отошел, потому что его голос звучал издалека.
— Филипп! Я боюсь! Я получала эсэмэски от Луки, он приехал сюда,
— Ну что ты! Со мной ты в безопасности.
Она услышала его шаги по гравию, он обходил дом, пытаясь найти вход.
— Я поставил защиту от воров на двери и окна, сюда мышь не пролезет! Этот дом — настоящий сейф…
— Филипп! Он здесь, — повторила обезумевшая от страха Жозефина. — Это он убивал тех женщин, я теперь знаю! Это он!
— Твой бывший воздыхатель? — насмешливо спросил Филипп.
— Да, я объясню тебе, все очень сложно. Это как такие русские куклы, матрешки, масса историй одна в другой, но я уверена, что это он…
— Глупости! Ты сходишь с ума из-за ерунды! С какой стати он сюда придет? Отойди от двери, я попробую ее выбить…
— Нет! Он сумасшедший.
— Ты отошла, Жози?
Жозефина отошла на два шага и услышала, как он бросился на дверь всем телом. Дверь задрожала, но выстояла.
— Черт! — воскликнул Филипп. — Не получается! Я обойду вокруг!
— Филипп! — закричала Жозефина. — Осторожней! Он здесь, говорю тебе!
— Жози, кончай паниковать! Просто какой-то цирк, ей-богу!
Жозефина опять услышала его шаги по гравию. Он обходил дом. Она ждала, кусая пальцы. Сейчас появится Лука, они подерутся, а она не сможет ничего сделать. Жозефина достала телефон и решила вызвать пожарных. Но она была так взбудоражена, что не могла вспомнить телефон. И тут ее мобильник потух. Батарея села.
Шаги стали ближе. Она выглянула в окно и увидела Филиппа в свете фар. Она махнула ему рукой. Он подошел поближе.
— Ничего нельзя сделать. Все закрыто, как в танке. Успокойся, Жози, — сказал он, положив руку на стекло.
Она приложила свою ладонь к его ладони с другой стороны стекла.
— Я его боюсь! Я не все тебе рассказала в прошлый раз в Лондоне. Времени не было… Но он сумасшедший, он опасный человек…
Она была вынуждена повышать голос, чтобы он услышал ее.
— Он ничего нам не сделает! Не паникуй!
Он вернулся к двери, толкнулся несколько раз плечом. Дверь не поддавалась. Вернулся к окну.
— Ты видишь, он даже не смог бы войти.
— Как же… А через крышу?
— Посреди ночи? Он упал бы! Ему пришлось бы дождаться рассвета, а за это время ты успела бы вызвать помощь.
— У меня села батарейка!
Она услышала, как он сел, навалившись на дверь.
— Придется мне здесь переночевать…
— О, нет! — простонала Жозефина.
Она тоже уселась с другой стороны двери. Поскребла ногтем, словно хотела проделать дырочку. Некоторое время сосредоточенно царапала дверь.
— Я весь проржавею, если проведу здесь ночь!
— А в доме то же самое. Все спальни затоплены, крыши почти не осталось. Я сплю в гостиной на диване с Дю Гекленом.
— Это меч?
— Это мой телохранитель.
— Здравствуйте, Дю Геклен!
— Это пес.
— А-а…
Он, видимо, переменил позу, она услышала, как он ворочается за дверью. Представила, как он сидит там на корточках, поджав колени к подбородку, подняв воротник. Дождь перестал. Только ветер высвистывал в кронах деревьев какую-то заунывную мелодию, величественную и мрачную, таившую смутную угрозу.