Через Дебри к звездам

Клыгин Александр Павлович

– Ой, чувак, а ты давно здесь? – спросил Дебри.

– Да нет, проходил вот мимо и решил заглянуть, – ответил писатель, также известный, как Эль-Абдурахман и Врата-в-Никуда. – Поздравляю с окончанием медового месяца, Дебри. Ну, как, ты уже готов с удвоенной силой вкалывать на благо иерархии?

– Ты что, принес мне новые инструкции? – на лицо Дебри наползала кислая мина.

– Да нет, успокойся, – усмехнулся чувак в «Адидасе». – Я к вам на самом деле отдохнуть зашел. Дебри, у тебя коньяк еще остался?

– А? Конечно! –

кивнул Дебри.

Вечеринка продолжалось. Ну, полный дом Джона Ди.

О творчестве и творцах

Шарлотта Меркури чувствовала прилив вдохновения. У нее давно не было таких порывов к творчеству, как сейчас. После вечеринки у Дебри она на всех парах неслась домой и едва не разбила машину. А войдя в свои апартаменты, Шарлотта кинулась в кладовку, достала оттуда мольберт, бумагу и краски, установила все это перед окном… И застыла на пару минут, глядя через окно на заливаемый закатным светом Нью-Йорк. Сосредоточившись, приведя мысли в порядок и войдя в нужное состояние, Шарлотта взяла в руки кисточку… И на пару часов покинула эту реальность.

Придя в себя, Шарлотта почувствовала, что в комнате кто-то есть. Обернувшись, она увидела своего старого знакомого – чувака в «Адидасе», который расположился на диване с рюмкой. Шарлотта поняла, что он нагло опустошал содержимое ее мини-бара.

– Привет, – сказала она. – Давно ты здесь?

– Не очень, – ответил он. – Наслаждаюсь.

– Моей выпивкой? – спросила она.

– Твоей энергией, – ответил он, покачав головой. – Твоим состоянием. Твоим вдохновением.

– Что, нечасто увидишь бездарных и безумных художниц? – усмехнулась Шарлотта.

– С художниками вообще редко встречаюсь, – ответил гость. – А насчет «бездарных» – здесь ты не права. Отличная картина, насколько я могу судить.

– Тебе же ничего не видно, – усмехнулась она. – И вообще, как ты сквозь черные очки хоть что-то видишь?

– Мне не надо видеть картину, чтобы сказать, хорошая она или плохая, – улыбнулся писатель. – Мне достаточно видеть, что ты вся светишься.

– Так заметно? – улыбнулась Шарлотта.

– Для меня – да, – ответил гость. – Я понимаю твое состояние, потому что сам испытываю его каждый раз, когда заканчиваю хорошую книгу.

– Вот только потом начинается депрессия, – закончила его фразу Шарлотта.

– И чем лучше книга, тем сильнее потом депрессия, – продолжал писатель.

– Потому что ты чувствуешь, что больше не сможешь этого прожить, а сможешь только об этом вспоминать, – закончила она.

– И все время кажется, что больше уже никогда не сможешь создать ничего лучше, – продолжал он.

– Но все равно наступает момент, когда просто берешь в руки краски и начинаешь рисовать – и получается даже лучше, чем все, что было сделано раньше, – закончила она.

Человек в «Адидасе» снял очки, и Шарлотта смогла заглянуть ему в глаза.

– Поразительно,

но только ты одна меня понимаешь, – вздохнул он. – Даже Эльдорадо с Альфом не въезжают, сколько бы я им не толковал. А Аракрон… он вроде бы все понимает и всегда ободряюще хлопает по плечу, только этого обычно бывает мало. Тогда он расщедряется на подзатыльник, и все сразу встает на свои места.

– Не знаю насчет подзатыльников, но и у меня нечто похожее, – кивнула Шарлотта. – И только ты сегодня смог меня понять. А вообще, я свои картины редко кому показываю. Потому что Джули в это никогда не врубалась… Дядя Фредди в детстве меня хвалил, но потом умер.

– А потом его еще и в прессе оклеветали всякие извращенцы, – кивнул писатель. – Что ж, надо бы как-нибудь отметить твой новый шедевр. Знаешь, я давно хочу сводить тебя в шикарный ресторан. А сегодня у меня даже есть деньги.

– Хорошо, – сказала Шарлотта. – Пойдем. Я готова.

Писатель, встав с дивана, взглянул на портрет, висевший на стене: за спиной сэра Эльдорадо в бешеном темпе вращались галактики.

– Ему бы понравилось, – усмехнулся писатель. – Эльдорадо не лишен определенной доли тщеславия. Ты ему это показывала?

– Пока нет, – ответила Шарлотта. – Я вообще почти никому не показываю свои картины. Ты, можно сказать, застал меня врасплох.

– Если хочешь, иерархия организует тебе выставку, если все остальные картины так же хороши, – сказал гость. – Ну ладно. Не будем нарушать последовательность событий и пойдем в ресторан. Правда, это несколько необычный ресторан. Дай руку.

Шарлотта протянула руку, писатель схватил ее, и мир завертелся не хуже, чем галактики за спиной Эльдорадо на картине Шарлотты.

Каким был мир до изобретения майонеза?

Они сидели на мягких диванчиках друг против друга. На столе стояла подставка для палочек благовоний. Сандаловый дым вяло поднимался к потолку. Подскочивший официант в золотой жилетке с черными пуговицами, увидев писателя, поспешил предупредить:

– В кредит ничего не даем!

– Успокойся, – улыбнулся писатель. – Сэр Эльдорадо недавно проплатил мне очень крупный заказ.

С этими словами наш герой достал из внутреннего кармана адидасовской куртки пачку стодолларовых купюр и вручил ее официанту.

– Вот, покроешь из этого мои долги, а остальное – на мой счет, – сказал писатель. – И не забудь чаевые.

Официант при виде денег изменился на глазах – натянул на лицо профессиональную улыбочку и вежливо спросил:

– Что вам принести, сэр?

– Для начала хорошо бы меню, – ответил писатель, и официант буквально испарился.

Через пару секунд он снова материализовался, вручил меню писателю и Шарлотте, после чего снова растворился в воздухе.

– Обалдеть можно! – воскикнула Шарлотта. – А что, сэр Эльдорадо часто платит тебе такие гонорары?