Шрифт:
Подробности моего рассказа покажутся не очень нравственными, но ручаюсь вам, что в нём будет заключаться глубокий, нравственный смысл, который не ускользнёт ни от кого, разве от 18-летних барышень – да им моей книги не дадут; а если она им и попадётся случайно, то умоляю их после этих строк закрыть её и не класть на ночь под подушку, потому что от этого находят дурные сны.
М. Ю. Лермонтов. "Я хочу рассказать вам" Иванов медленно поднялся по ступенькам, постоял, тяжело дыша, и, с трудом приоткрыв дверь, вошёл в магазин. На
– Девушка, – Иванов поставил на пол чемодан, – я приехал из Орловской области. Мне сказали, что у вас бывает… Мне врач сказал… Словом, мне поможет только почку удалить. Пересадить, то есть. А у нас, девушка, этих органов для трансплутации отродясь…
– Транс-план-та-ции, – не отрываясь от журнала, поправили за прилавком. – Всё, что есть, – на витрине.
– Спасибо, девушка.
Иванов полез в карман пиджака, вынул футляр, из него – очки, нацепил их на нос и наклонился к витрине. На пыльном бархате благородно поблёскивали шприцы с иголками и без, тускло отсвечивали устрашающего вида ножи и пилы, щипцы всевозможных размеров и форм, банки, баночки, флаконы…
– Э-э-э… Девушка, я плохо вижу… А где же…
– Слева, на стеллаже, где написано "Секция 3", – не глядя на Иванова, проговорила продавщица.
Слева, под табличкой "Секция 3", действительно стоял стеклянный шкаф, совершенно пустой, если не считать маленького прозрачного предмета на верхней полке. Иванов уткнулся носом в стеклянную стенку шкафа. Прозрачный предмет оказался термосом-криостатом, наполненным жидким азотом, в котором сиротливо плавал кривой, с малиновым ногтем, мизинец правой руки. Рядом с криостатом лежала на стеклянной полке пыльная бумажка.
Наименование товара:
Палец женск. прав. рук. Номер пять.
Донор: Багдасарова Мария Ованесовна.
Возраст товара: 48 лет.
Дата ампутации: 1 кв… года.
Сорт: 1.
Годен до… (прочерк).
Цена: 9 руб. 75 коп.
Производственное объединение "Севан".
Иванов снял очки, заботливо спрятал их в футляр, снова подошёл к продавщице.
– Девушка, я приехал издалека… У меня почка никуда не годная. Мне деваться некуда… Я хожу с трудом… Врач сказал, что поможет только срочная пересадка, а у нас в Орловской области…
– Я же сказала: всё, что есть, – на витрине. Вы что, первый раз тут? – продавщица наконец оторвала глаза от журнала и посмотрела на Иванова. Перед ней, сгорбившись, стоял пожилой подслеповатый мужчина с бледно-серым лицом. Одет он был в старомодный коричневый костюм, в руках держал плащ-дождевик.
"Прямо с вокзала к нам", – с жалостью подумала вдруг продавщица.
– Вы, дядя, пойдите на толчок. На чёрный рынок то есть… Там всё что угодно бывает. А у нас… – девушка махнула ручкой, –
– Аппендиксы? – удивился Иванов, – а на кой они нужны-то?
– Есть люди, интересуются… На обмен.
– На какой обмен?
– На такой и обмен. Вы езжайте прямо на толчок, там всё и увидите. Выйдете из магазина, перейдёте дорогу. Справа, около пивной, остановка автобуса. Садитесь на сто девятый, езжайте до конца, до площади Кутузова. Там разворачивается трамвай, семёрка. Семёрка довезет вас до 12-й улицы Новаторов. Там спросите.
– Что спросить?
– Господи! Спросите, как пройти на толчок. А там купите себе вашу печёнку.
– Почку, – грустно поправил Иванов. – А там точно бывает?
– Не знаю. У нас точно не бывает.
Иванов кивнул головой – спасибо! – и, подхватив чемодан, поплёлся к выходу. Продавщица долго смотрела ему вслед, думая о чём-то своем, затем снова склонилась над журналом.
12-я улица Новаторов состояла пока из одного-единственного дома, ещё не заселённого, но уже снабжённого номером (почему-то 29/4).
– Молодой человек, как пройти на чёрный рынок?
Длинный рыжеволосый парень в клетчатой рубахе и в джинсах, с портфелем, нетерпеливо посмотрел на Иванова.
– На толчок, что ли?
– Ну да, конечно, на толчок.
– Зайдите за дом, там лежат на земле две трубы – магистраль теплотрассы. Перелазьте, где удобнее, через них и идите вправо. Всё вправо и вправо до канавы. За канавой будет вам толчок.
Перелезать через трубы с чемоданом в руке человеку с больной поясницей нелегко. Иванов долго стоял у канавы с приоткрытым ртом, ловя пересохшим горлом жаркий июльский воздух. Снять бы этот проклятый пиджак! Но куда его деть? Руки заняты – чемодан и плащ. Камеры хранения на вокзале забиты… Жарко!
– Давайте, поднесу чемодан! – около Иванова остановился невысокий, совершенно лысый мужчина. Не дожидаясь ответа, он подхватил чемодан и спрыгнул в канаву. Иванов, поглаживая ноющую поясницу, полез за ним. Лысый помог Иванову выбраться из канавы, заглянул в глаза и спросил участливо:
– Устали с чемоданом-то?
– Спасибо, молодой человек, помогли…
– А что у вас? – лысый похлопал по чемодану.
– Почка, – вздохнул Иванов.
– Ого! – уважительно кивнул лысый. – И что же вы за неё хотите?
– Вы меня не поняли, молодой человек. У меня больная почка. Я сам из Орловской области. Мне врач сказал, что почку надо пересадить. Я приехал сюда в магазин, а она говорит: "Езжайте, – говорит, – на чёрный рынок. У нас, – говорит, – не бывает…" На пустыре за канавой толпились люди. Пожилые сидели на принесённых с собой раскладных стульчиках, на помидорных ящиках, на пеньках. Молодые расположились проще: кто в джинсах – прямо на травке, а иные стояли возле своих товаров, заботливо поправляя прозрачные сосуды, выставленные на газетах, на тряпках, на кусках полиэтилена.