Через семь границ
Шрифт:
В настоящее время древняя столица представляет собой большую площадь, занятую руинами. Но руины охраняются. Подойдя ближе, мы увидели стеклянно-металлический запертый вход, яркий свет прожекторов, объяснительные надписи на английском и фарси, а также иранских солдат. «Однако, это всё оцивилизовано!» — удивились мы. Узнав, в какое время завтра откроется сей град, мы выбрали тёмное место около огромной каменной стены и разложили коврики и спальники.
Вокруг ходили какие-то мелкие звери размером с кошку. Но их видно не было. Заметить местоположение зверей можно было лишь тогда, когда они пересекали полоску света от далёких фонарей.
Разложив
Бесконечное небо юга посматривало на нас странным узором созвездий. Было тепло и сухо. Завершался последний день лета, тридцать первое августа.
Два московских студента встречают утро 1 сентября у стен Персеполиса, древней столицы Ирана. Наши друзья и знакомые сегодня идут в свои учебные заведения, а мы… У нас впереди ещё больше половины пути. С Днём знаний, Владик!
— Влад, ты знаешь, мы уже проехали сорок процентов маршрута! — обрадовал я его.
— После Бухары надо будет лететь не останавливаясь! — отвечал
Влад, и мы стали собирать вещи. Ночные звери нас не тронули, но в пакет с хлебом забралось множество жуков. Оставив хлеб жукам, мы пошли в Персеполис.
При входе, который уже был открыт, сидел на стульчике контролёр, а рядом работала касса. В кассе висела надпись: билет — 15.000 риалов.
— А для студентов сколько?
— Для студентов тоже 15.000 риалов, — отвечали англоговорящие торговцы билетами.
15.000 риалов (три доллара) — значительная сумма даже в нашей России. Здесь же 43 бутылки кока-колы или 600 лепёшек хлеба показались нам более достойным приобретением за такие деньги. И мы, денег сих не имея, отправились вокруг крутых стен Персеполиса, ожидая обнаружить там дырку. Конечно, есть по сторонам несколько будочек с солдатами, охраняющими Персеполис, но ведь не вылавливать безбилетников они поставлены!
…Вскоре мы уже внутри. Гробница Артаксеркса, старинные колонны и лестницы, клинописные надписи, крылатые кентавры и львы, да и прочие достопримечательности и развалины — не так уж и много их сохранилось, но вот мы увидели основную достопримечательность Персеполиса. Это были стены, исписанные сотнями туристов, посетившими эту местность с древнейших времён.
Рафаэль Шах-Назаров, Рига
PETREZ 1931
М.ВАНЯШИН 1929
СЕРЕЖА 1928 г
1911–1912, 39th K.G.O. CENTRAL INDIA HORSE
D.S.P. E.ANDRE. 1899
H.B.M. CONSUL GENERAL 1898
Stanley. NEW YORK HERALD. 1870
…
Попадались надписи и более древние — например, 1800 г. Большинство надписей было на английском и русском; на фарси — всего несколько. Самая же большая и древняя надпись, выполненная клинописью, находилась выше всех. По аналогии с другими надписями я решил, что там написано (в переводе) примерно следующее:
«Я, ВЕЛИКИЙ ЦАРЬ ДАРИЙ I, ЦАРЬ ЦАРЕЙ, БЫЛ ЗДЕСЬ В 5 ВЕКЕ ДО Н.Э.
КТО СОТРЁТ ЭТУ НАДПИСЬ, БУДЕТ ДУРАК."
Самая новая надпись находилась не на стене, а рядом. Большие чёрные буквы информировали всех, знающих фарси или английский, что дальнейшее
Выходить из Персеполиса решили, как все люди, через главные ворота с кассиром. «А что если догадаются, что мы пролезли?» — обеспокоился Влад. «Вот и увидим,» — отвечал я. И мы пошли.
Со спокойным выражением лица мы прошествовали мимо усатого контролёра на свободу и, не успели пройти пятнадцати шагов и подумать: «Ну вот, а мы боялись,» — как услышали окрик догоняющего нас полицейского:
— Where is you ticket? Билет?
— У нас нет билета. Билет очень дорогой. У нас нет столько денег, и мы обошли с другой стороны, — отвечали мы по-английски, указуя на бесплатный путь.
— Ticket! Билет! — и он повёл нас в кассу, предлагая купить билет. Но у нас не было такого количества денег, что мы и объяснили кассирам.
— Police! Police!
Я даже и не подумал, сколько беспокойства могут проявить иранцы из-за каких-то двух билетов по 15.000 риалов!.. Когда же мы твёрдо отказались платить (в подтверждение чего я вытащил из кармана все наличные деньги, их оказалось пять тысяч и металлическая мелочь), полицейский с мрачным лицом повёл нас прочь от Персеполиса.
— И куда вы сейчас собирались? В Шираз? — спросил нас полицейский, когда мы отошли шагов на пятьдесят. В таком туристском месте, как Персеполис, даже полицейские знают английские слова; это радует.
— В Шираз, — отвечали мы.
— Идите в Шираз. Спасибо. — сказал полицейский по-английски и отпустил нас, и мы продолжили научное путешествие.
Шираз — весьма старинный и интересный город, но мы с Владом лишь быстро прошли по нему пешком. В центре Шираза, около древней крепости, целая улочка была заполнена менялами, пытающимися незаконно приобрести доллары. Клиентов было немного. Влад решил сбыть двадцать долларов, и менялы устроили ожесточённый торг с нами и друг с другом, предлагая разный курс — от 3000 до 4500, а один даже 4700. Влад, одолеваемый мечтами и смущаемый таким разнообразием, думал, что вот-вот за углом ему предложат 5000, а то и больше риалов за доллар, но таких предложений почему-то не поступало. Когда же он решил, наконец, поменять по 4700, продавец денег спокойно отсчитал 92.000, а на вопрос «А ещё 2.000?» достал бумажку в 2.000 риалов, показал на себя и невозмутимо отвечал: «It is for me. Komission!»
По пути к нам присоединился молодой человек, который активно пытался с нами общаться на малопонятном английском языке. Только три километра спустя нам удалось избавиться от него.
Мы начали стопить на окраине Шираза. Весьма быстро нас подобрала легковушка, следующая в Казерун, на полпути до Бушира. Вопрос оплаты водителя не волновал, поскольку в бардачке у него лежали солидные пачки денег. Устроившись с Владом вдвоём на переднем правом сиденье, мы продолжили путь на юг. Ибо двое на переднем сиденье, и даже двое на водительском сиденье, в Иране не редкость. Вы можете увидеть восемь или даже десять человек, вылезающих из одной легковой машины обыкновенных размеров, и подумать: как они там помещались? Помещаются, однако.