Через семь гробов
Шрифт:
Так что о смерти Корнев и не думал. Думал он о том, что любимому командованию пора, неаконец, решить разнести весь этот Муллафар к чертовой матери, и тогда отпала бы тягостная необходимость торчать на этом проклятом Наджафе, мокнуть от этой дурацкой влажности и собственного пота, радуясь каждому вылету, когда можно посидеть в кабине «филиппка» в поистине райских, по сравнению с теми, что на планете, условиях. Вот так мало нужно человеку на войне — всего-то вернуться в человеческие условия жизни. И так много надо, чтобы этого малого достичь — победить.
Глава 14
— И вы еще будете говорить, что этот Корнев обычный
Агент Фарадей, которому адресовался этот сарказм, с трудом подавил в себе желание съездить Голдбергу в челюсть. Провалились сразу две операции, одну из которых планировал этот чертов спецагент, а теперь он ведет себя так, как будто виноват в этом Фарадей. При том, что его, Фарадея, операция с похищением этой немецкой девки была как раз проведена успешно. То есть почти успешно. А сорвалась она только потому, что этот ублюдок решил нагрузить семейку Ли еще и похищением русского пилота. Ну да пусть еще построит из себя умника. Фарадей мысленно усмехнулся — отчет о своей операции он продублировал по своему каналу, так что выставить его виноватым у Голдберга не получится.
— А с чего вы взяли, что он действовал один? — Фарадей перешел в контратаку. — Какие доказательства подтверждают эту версию?
— Версию?! — возмутился Голдберг. — То есть записи с камеры компьютера этих идиотов ничего, по–вашему, не доказывают?
— Они доказывают только то, что этот русский в одиночку перестрелял пиратов. Как он расправился с истребителями, мы не знаем.
— Хм… Черт возьми, может вы и правы… — Голдберг на минуту призадумался. — И все же в любом случае этот чертов русский не так прост, как хочет показаться. Уж это, надеюсь, вам ясно?
Спорить Фарадей не стал. Нечего сейчас лишний раз злить Голдберга, надо думать, как выбираться из этого дерьма, где они сейчас находились. Русского надо найти и вытрясти из него все что можно, а потом… Фарадей уже не раз и не два представлял, что он сделает с этим подонком, лишившим его таких выгодных и удобных партнеров, как семья Ли. А уже потом он найдет, как выставить перед начальством ошибки Голдберга и свои успехи, которые этот умник спустил в унитаз.
Хорошо еще, что на базу семейки Ли они успели раньше немцев и обрубили все ниточки, которые могли бы тянуться оттуда к скромному агенту Интерпола Джейсону Фарадею. Даже если чертовы нацисты найдут покупателя этой девки, а они его, скорее всего, найдут, ничего они не узнают. Вот только этот русский пилот…
— Это мне ясно, — угрюмо ответил Фарадей. — Мне неясно другое. Раз уж русский опять на Фронтире, что мы будем с ним делать? Боюсь, он теперь станет для нас источником проблем.
— Рад, что вы это понимаете, — миролюбиво кивнул Голдберг. — Но я уже нашел решение.
Фарадей изобразил заинтересованность, хотя про себя грубо выругался. Чертов Голдберг затеял очередную авантюру, а ему придется в ней участвовать. Обратного хода не предусмотрено. Вот же дерьмо!
— Мы уже знаем, — продолжал Голдберг, — что гиперпространственный туннель, который этот Корнев использовал для полета с Райнланда на Александрию, проходит почти через систему Скраггенхольда. Значит, если он снова полетит этим маршрутом, то мы знаем, где его можно перехватить.
— Скраггенхольд… — задумчиво протянул Фарадей. — Но ведь там…
— Именно! — довольно усмехнулся Голдберг.
— Но для этого нужно заранее знать точное время вылета
— А мы будем его знать. Я вам больше скажу, Джейсон: мы сделаем так, что он вылетит в то время, которое будет удобно нам! И полетит не один, а с этой чертовой девчонкой! Так что мы сможем решить обе проблемы сразу!
— Бенджамин, — поинтересовался Фарадей. — А зачем нам вообще сдалась эта немецкая девка?
— Джейсон, в нашем деле есть вещи, которых лучше не знать, — ответил Голдберг. — Я вот не знаю, зачем понадобилось убирать девчонку, и знать не хочу. Мне кажется, что не зная этого, я и спать буду крепче, и проживу дольше.
Да уж, так Фарадей и поверил. Все он знает, этот подонок. И про девку знает, и про время вылета русского знает… Ну так даже лучше. Если они опять сядут в лужу, он со своими знаниями и будет виноват. А с него, Фарадея, какой спрос? Бонусов никаких, конечно, не получит, зато и все неприятности достанутся Голдбергу. А если и не все, так он посодействует, чтобы как можно больше. Зато если дело выгорит, у Голдберга никак не получится затереть все заслуги агента Фарадея и приписать их себе. А с русским этим он, Джейсон Фарадей, еще поговорит как следует. Этот русский еще ответит ему за прогоревший бизнес!
Но у «этого русского», а именно у капитана–пилота Романа Михайловича Корнева, в данное время проблемы были совсем другие. И не проблемы даже, а так, обычные заботы. Сообщать в русские консульства о прибытии и отбытии он уже привык, происшествий никаких не было. Зато Корнев стал знаменитым человеком на Фронтире, по крайней мере среди перевозчиков. История с пиратами обросла, как это обычно бывает, всяческими «подробностями», которые каждый ее пересказывающий добавлял в силу своей фантазии, так что иной раз Корнев с удивлением узнавал про себя такое, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать. Хотя даже сравниться по силе творческого воображения с корневской племянницей Надей эти народные сказители никак не могли, а уж о том, чтобы ее превзойти, и речи не было.
Поскольку скрывать свои заслуги в деле борьбы с пиратством смысла теперь не имело, Корнев решил вспомнить боевое прошлое и на Тексалере осчастливил местного художника маленьким заказиком на украшение «Чеглока» — четырьмя силуэтами тех самых монстрообразных истребителей на пилотской кабине. Художник подошел к делу творчески — каждый силуэт был прорисован на фоне красивого яркого взрыва, так что смотрелось просто великолепно.
Понятное дело, Корнев периодически заглядывал на Райнланд. Хайди, правда, была сильно загружена сдачей экзаменов, но визитам жениха всегда была рада. Все-таки юность есть юность, и такие вещи как некоторое недосыпание, в таком возрасте переносятся легко. Тем более, когда это недосыпание вызывается приятными и желанными причинами.
Вторым местом в Ариенбурге, где Корнева за это время всегда были рады видеть, оказалось, естественно, гестапо. Понятно, что все, что Корнев знал и помнил, доктор Шрайер извлек из его памяти еще в первый раз, но теперь Роману приходилось периодически подписывать протоколы опознания пиратов и их корабля на снимках, какими-то неведомыми путями попадавших в руки следствия.
— Понимаешь, Рома, — объяснял ему штабс–ротмистр, то есть, конечно же, вице–консул Сергеев, с которым они за время частых встреч перешли на дружеское «ты», ну, не в официальной обстановке, разумеется, — в этом деле еще много неясного. И все эти неясности связаны с Фронтиром. Вот корабль ты опознал на пяти снимках. А снимки эти взяты с камер в разных космопортах Фронтира, и если верить документам, то на них два разных корабля… Неплохо, правда?