Через Сибирь
Шрифт:
Он поведал нам, что приписан к Обдорску и должен был ежегодно зимой ездить платить за всё своё племя оброк, потому что, будучи старостой, отвечал за его сбор уплату, но теперь ему дозволили платить ясак в Дудинке.
Его звали Ябтунг Алио, а его орда (так он называл своё племя) прозывалась по его имени ордой Ябтунга. Каждый взрослый юрак мужского пола должен был уплачивать ежегодно десять рублей с полтиной, независимо от размера своего имущества и, можно даже сказать, независимо от того, жив он был или уже умер. Всё зависит от переписи населения, которая производится раз в определённое правительством количество
В его становище податью было обложено 32 человека (души), и за них надо было платить. В 1902 году 19 из них заплатили 250,40 рубля, а остальные платить отказались. В 1910-м удалось собрать уже только 88 рублей. И сделать с неплательщиками что-то очень сложно, поскольку на широких сибирских просторах их надо сначала отыскать.
Старейшина очень жаловался на высокий размер подати, а ведь взамен юраки от государства ничего не получали. Да и что они могут получить такого, что имеет действительную ценность для кочевников? Они не получают образования, не ходят в школы, у них нет священников, врачей, нет дорог и нет никаких средств сообщения, если не считать пароходства вниз-вверх по реке, но оно доступно лишь богатым купцам, которые наживаются на местном населении и скупают у них меха. Да ещё эти купцы спаивают туземцев водкой и прививают им вредные привычки, без которых они раньше прекрасно жили.
Единственное, что коренное население получило от своего правительства взамен ясака, — лишение местного населения части прав на рыбную ловлю в угодьях, которые принадлежали им с незапамятных времён. Сначала русские добились права ловить рыбу там же, где инородцы, а потом купили эти места на аукционах — и объявили себя хозяевами местной земли. Однако вскоре им пришлось потесниться и поделиться, поскольку местное население сохранило за собой исключительное право рыбачить в некоторых угодьях.
Может, кто-то и скажет, что зато теперь туземцы могут крестить своих детей — правительство время от времени даёт им такую возможность, но лично я не считаю это за благодеяние. Что до венчания пар и благословения церкви, то здесь это, судя по всему, происходит так редко, что местные научились обходиться своими силами.
Особенно несправедливым, с точки зрения Ябтунг Алио, был размер подушной подати — десять с полтиной, потому что самоеды западного берега Енисея платили всего три с полтиной. Возразить тут нечего — это действительно несправедливо, однако правительство считает, что енисейские самоеды беднее юраков, и это тоже правда. Хотя и юраки вовсе не богаты.
Местное население вообще только соприкасается с одной стороной цивилизации, а именно с налогами и прочими платежами, а больше им ничего о деятельности государства неведомо. Наверное, выгода и будет когда-нибудь — но тогда уж, верно, все нынешние местные жители давно будут лежать в сырой земле.
Наш друг старейшина достал из сундука все свои документы и письма от правительства, в которых были перечислены его права и обязанности, прежде всего — обязанности. Он показал их Востротину и Лорис-Меликову, заставил внимательно просмотреть все бумаги и объяснить, что именно в них написано, потому что сам он ничего не понимал. После разъяснений он вновь стал жаловаться на несправедливость и большие платежи,
Если кто-то и думает, что местным жителям очень нравится быть старостой или главой племени, то у нас такого впечатления не возникло. Казалось, что для нашего старика эти обязанности — тяжёлая ноша, от которой он бы с радостью при первой возможности и отказался бы. Хотя по правилам старейшина и избирается всем племенем, но, как я понял, сейчас это происходит следующим образом: в становище приезжает полицейский, выбирает человека из местных, лучше остальных говорящего по-русски, и даёт указание выбрать его главным, что остальные туземцы и делают. Староста никакой платы за исполнение своих обязанностей не получает, зато у него множество обязанностей по сбору налогов и внесения их в казну, для чего приходится пускаться в дальнее путешествие в Обдорск или Дудинку. Это занимает два месяца туда и два месяца обратно, а вся процедура уплаты ясака длится не более часа. Во всяком случае, так сказал нам старик.
В окрестностях становища шаманов не было, как утверждали местные. И мы никак не могли допытаться, где они, собственно, есть. Не смогли мы узнать, где у них находятся капища, потому что туземцы лишь смеялись в ответ на наши вопросы. Ведь они считались православными, и в чумах у них на шестах висели иконки — как дополнительные домашние боги. Все они были крещёные (или большинство из них), обряд проводили в Дудинке или Обдорске.
Остров их было совершенно плоским, поросшим ивняком, травой и мхом и довольно болотистым, хотя тут и было посуше, чем на Носоновском острове, куда мы тоже ездили.
На торговой площадке на другой стороне острова было много русских, и мужчин и женщин, и торговля шла очень бойко, судя по многочисленным бочкам на берегу.
В землянках жили несколько долган. Востротин сказал, что их называют «аристократами тундры». Они больше следят за своей внешностью, чем самоеды и юраки, любят всякие украшения и вышитую одежду. Мы убедились в этом, наблюдая за одной крепкой девицей, которая всё время смеялась безо всякой на то причины. Одета она была в красивую кофту со сложной вышивкой.
Долганы очень похожи на якутов. Они кочевники, живут в тундре и занимаются оленеводством. Это выходцы из восточной части Сибири, из бассейна реки Лены. Дети долган очень симпатичные и милые, здоровые и пухленькие, однако мне показались похожими на метисов. Мужчин-долган мы не увидели — они уехали на рыбную ловлю.
Зато мы увидели тунгуску, которая была замужем за русским и пришла на берег со своими прехорошенькими дочками. Таким образом, компания была очень разношёрстной, но все были радостными, довольными и очень общительными.
Поодаль были привязаны длинноногие сильные ездовые собаки — наверное, на них приехал кто-то из рыбаков. На собаках ездят вверх и вниз по реке зимой, а иногда и летом, когда собаки на верёвке тащат лодку вдоль берега. Привязанные собаки были намного крупнее и сильнее собак самоедов-оленеводов, которые не только используются в качестве ездовых животных, но и охраняют стада.
Когда мы уже подплывали к «Корректу», Кристенсен вдруг обратил внимание, что на салинге подняли флаг. Что бы это значило? Однако вскоре один из наших гребцов-самоедов что-то крикнул и стал указывать на юг, где мы различили мачты какой-то шхуны.