Через тернии к свету
Шрифт:
Сын… Его сын… Берт Климов не мог быть никем иным. Ведь он не знал другого отца — другого, который смог бы подарить ему мир.
«Что ты наделал, Орсихт!» — подумал Ооалус, — «ты лишил себя смысла самой жизни. Вечность. Свобода. Но где же счастье?»
Счастье лежало бездыханное, навеки ушедшее без малейшей надежды на обратный билет.
«Но ведь я могу вернуть его к жизни, — рассуждал творец, — Могу! Но зачем? Оахтиры не примут его. Заставят уничтожить. Как и его планету…
Но зачем? Зачем уничтожать то, что
Да, но я забыл о маггус-корра-хо!»
И снова боль. Снова — приступ отчаяния. Ооалус вознесся к потолку, затем стремительно рухнул вниз, на тело Климова, и вдруг представил, что может владеть этой плотью. Чувствовать то же, что и он.
Сквозь мрак печали прорвался робкий лучик надежды. Ооалус собрался с мыслями и стал думать, проворачивая в сознании тысячи сложнейших задач.
Оахтиры не подвластны маггус-корра-хо. У них иные гены — намного сильнее людских. И если человек, такой, как Берт Климов, возьмет частичку генов оахтиров…
Правда, времени оставалось мало. Катастрофически мало. Но Ооалус чувствовал, что сможет что-нибудь придумать. Он все-таки творец.
7
— Приветствую тебя, верховенствующий!
— Рад проникнуться тобой, Творец Орсихт.
Оахтиры обменялись приветствиями и приступили к обычной дружеской беседе.
Ооритис-ко-тил, однако, довольно быстро перевел разговор на интересующую его тему.
— Почему корабль пришельца до сих пор существует, Орсихт?
— Я изучаю его, — осторожно ответил Творец.
— Но зачем? Цивилизация Солнца должна быть вот-вот уничтожена!
Ооалус помедлил с ответом. Отплыв на приличное расстояние, он послал Верховенствующему мощную волну эмоций.
— Я думаю, оахтиры должны дать ей шанс!
— Не глупи, творец! Я не знаю, что творится с тобой в последнее время, но…
Ооритис-ко-тил оборвал свою речь на полуслове и замер в изумлении, наблюдая, как тело Ооалуса медленно рассеивается в пространстве. Оставалось лишь несколько угасающих мыслеформ.
— Оахтиры никогда не пойдут на убийство себе подобных, — слабо проговорил Орсихт.
— Никогда не думал, что ты способен на это…
Верховенствующий уныло смотрел, как исчезает последняя мыслеформа, затем взметнулся вверх и полетел туда, где находился корабль землян. Но он опоздал.
Всего лишь миг — и «Юкаста» растворилась в оранжево-розовом мареве. Проход захлопнулся, отрезая путь в чужую галактику.
Ооритис-ко-тил порозовел — лишь немного, с оттенком горечи. И послал вслед Ооалусу прощальную мысль.
— Ты ничего не добьешься, Творец! Даже с твоим вмешательством. Цивилизация обречена. Это лишь вопрос времени…
3854 г.
Станция «Голдберри», Каир
Глория нервно металась из угла в угол, пока робот-санитар сканировал
— Вам лучше присесть, мадам, — раздался вежливый, почти человеческий голос. На физиономии робота застыло учтиво-вежливое выражение.
— Господи, скажи, что с ним все будет в порядке, — шепотом молила Глория.
— Сожалею, мадам, — в тоне механического чуда звучало сочувствие, — Но ваш друг умер.
— Но как? — изумилась Глория, — Сделайте что-нибудь!
— Это невозможно, мадам. Если бы у вашего друга просто остановилось сердце… Но все дело в мозге. Его деятельность полностью прекращена. Это необратимо.
Глория зажала ладонью рот и стала шарить второй рукой вокруг себя в поисках опоры. Очевидно, робот был проинструктирован на подобную реакцию, поэтому ловко подхватил ее под локоть и подвел к кушетке. Глория забралась на нее с ногами и обхватив колени, прижалась их к груди и громко зарыдала.
Робот бесшумно накрыл тело Керта полупрозрачной пластиковой простыней и включил холод. В помещении было тепло, а процесс разложения начинался довольно быстро.
— Я погубила тебя, — сипло прошептала Глория, бросив прощальный взгляд на Керта, — Зачем, ну зачем ты ко мне пришел?!..
Глава 4
Возвращение
1
2702 г.
Станция «Миллениум-14», Россия.
Тихий осенний вечер. Небо над стеклянным куполом станции сплошь усыпано звездами и блестящими точками спутников, прочерчивающих непрерывные линии на темно-синем полотне.
В душе царила та же темнота, только вместо звезд были слезы — черные, липкие, прожигающие пространство косыми полосками.
Как, оказывается, легко послать все к черту. И как тяжело, если пожелание внезапно сбудется. Особенно, если ты не готова это все отпускать.
Рене проклинала тот миг, когда эмоции взяли верх, и она прогнала Берта, наговорив немало обидных слов. Она не хотела, чтобы он уходил. Не хотела…
Она не представляла, как будет жить без него…
Рене подняла дрожащую ладонь и прислонила ее к опознавательной панели.
— Маркус! — позвала она, увидев, как на панели замигала лампочка, — Впусти меня, Маркус!
— О, — воскликнул Маркус, распахивая дверь, — Так скоро?
Он бегло окинул ее взглядом — с ног до головы. Рене знала, что на щеках у нее — алые пятна, на лбу — мелкие бусинки пота, и что больше всего она сейчас напоминает паровой котел, готовый вот-вот взорваться. Но Маркус только улыбнулся — немного грустно, и дотронулся до кончиков пальцев.
— Ты что — бежала?
Рене кивнула и виновато улыбнулась. Она совсем забыла, что бегать по коридорам станции запрещено. Однако мысли ее были заняты совершенно другим. Да и что такое запреты, когда…