Через терний – к звездам?
Шрифт:
Маленькое суденышко несколько раз тыкается носом во внутреннюю поверхность экрана, словно... словно рыбка в стенку аквариума. Как же я все-таки привязался за время сеанса к этим крохотным и забавным существам, если даже начал пользоваться их сравнениями! Кораблик медленно разворачивается и направляется прочь от экрана. В его движении чувствуется некоторая обреченность.
– Смирившись с неизбежным, космический корабль возвращается на свой родной отщепенец, – подводит итог режиссер. – Забегая несколько вперед,
– Постойте, постойте! – перебил режиссера выкрик из зала. – Он снова разворачивается!
– Кто? – от удивления Гарден-о-о-з даже повернулся к экрану лицом.
Космический корабль действительно разворачивался носом к экрану.
– Но этого же нет в сценарии! – растерянно пробормотал режиссер.
«...попробовать еще раз!» – закончил свою мысль Парсинг и со скоростью метеора бросился в рубку управления. Звук магнитных подошв его ботинок по поверхности корабля зазвучал, как начало какого-то бравого марша.
Не тратя время даже на то, чтобы избавиться от скафандра, Парсинг занял свое место перед панелью управления.
– У вас появились свежие мысли? – без особой надежды в голосе поинтересовался Флитвуд.
– К черту мысли, Мак! – весело откликнулся капитан. – Иногда мысли только мешают. Сейчас – время действовать!
И начал разворачивать корабль в сторону Земли.
– Сейчас, сейчас... Главное – набрать дистанцию для разбега.
Когда необходимая дистанция была набрана, Дальнобойщик плавно повернулся на 180 градусов и застыл на месте. В его неподвижности чувствовалась скрытая сила и уверенность, он напоминал могучего тигра, присевшего на задние лапы за секунду до прыжка.
– Кто-нибудь из вас верит в Бога? – обратился капитан к своему помощнику и пилоту.
Ответом ему было молчание.
– Это хорошо! Значит, не будем тратить времени на молитвы, – бодро заявил капитан, один за другим вынимая из приборной панели все предохранители.
...Разогнав Дальнобойщик до пятой космической скорости (для чего капитану пришлось даже в двух местах закоротить накоротко – если вы, конечно, в состоянии оценить этот каламбур – провода, ведущие к двигателю), Парсинг твердой рукой повел его навстречу невидимой стене. За несколько секунд до предполагаемого столкновения, капитан начал обстреливать стену из бортовых протонных излучателей.
Когда корабль врезался в преграду, Парсинг собрал в кулак всю свою волю, чтобы не впасть в соблазн и не потерять сознание. С возрастающей надеждой капитан отметил, что
Подобно гигантскому победитовому сверлу с алмазной головкой корабль вгрызался в неподатливую, но все же постепенно отступающую под его натиском невидимую стену.
...Должно быть, в последние секунды невиданного противостояния с невидимым, капитан все-таки на время потерял сознание, хотя бы частично. Чем же иначе можно объяснить тот факт, что, когда он на мгновение закрыл глаза, а потом вновь открыл их – картина звездного неба, как показалось капитану, резко изменилась.
На скорости, которая сделала бы честь самой Комете Двухвостой, кораблик вонзился в экран и принялся ввинчиваться в него, как Млечный Путь ввинчивается в черноту космоса. И тут случилось невозможное! Конечно, трудно называть что-то невозможным, когда оно все равно уже случилось, но... Терниевый экран утратил свою правильную сферическую форму, выгнулся в том месте, где в него упирался кораблик и... лопнул!
– Но этого же нет в сценарии, – тупо повторил Гарден-о-о-з. – Этот фильм должен был стать моей лучшей работой! А теперь все пропало! – и он в отчаянии принялся рвать на себе протуберанцы, полностью растеряв всю свою обычную солидность.
– А мне нравится! – сказал кто-то из зрителей. И весь зал потонул в блеске оваций.
Даже красный карлик, который весь фильм только и делал, что загораживал мне экран – слава Космосу, хотя бы молча – внезапно заверещал:
– Вот такая она, правда жизни! – и злобно так захихикал.
Правда жизни, говоришь? Погоди, ты еще не знаешь всей правды жизни. Как там пел наш легендарный композитор, звезда класса то ли «Б», то ли «Г»? «Среди миров, в мерцании светил, одной звезды я повторяю имя...» Одной звезды, понимаешь? Не двух, а одной!
В общем, я не мог допустить, чтобы человеческие существа, с таким трудом открывшие путь к нам, начали свое знакомство со звезды, скажем так, не первой яркости.
Тактично, но решительно я толкнул в бок этого жалкого красного лилипута, имевшего наглость встать на пути между мной и человечеством. От этого толчка он отлетел на пару световых лет в сторону и сразу же принялся тихо и злобно чертыхаться.
– Ты уж извини, – примирительно обратился я к нему. – Но против правды жизни не попрешь! Теперь я – Проксима.
И с волнением обратил свой взор навстречу приближающемуся кораблю.
июнь 1998