Через тысячу лет
Шрифт:
— Братец, давай будем с тобой вечными друзьями! Ответа не последовало.
Урх плотнее запахнул на широких плечах синий халат, стал напротив ученого и начал его внимательно разглядывать, словно видел впервые.
Затем подошел к Байлиеву, крепко схватил за плечо и пробормотал что-то непонятное. Байлиев некоторое время помолчал, пока до него дошел смысл сказанного. Урх произнес примерно следующее:
— По нашим обычаям, человек, который предлагает вечную дружбу, должен пройти через испытание. Ты согласен пройти
— Согласен, — сказал Байлиев.
— Тогда пошли, — сказал Урх и первым вышел во двор, прихватив лук и стрелы.
Байлиев двинулся за ним.
Урх взял недоумевающего лингвиста за руку и отвел его в угол двора.
— Стой здесь и не шевелись, — сказал он и положил на голову Байлиева яблоко с кулак.
Затем отступил на несколько шагов назад, оценивая на глаз расстояние.
Установив стрелу на тетиве, он стал тщательно целиться в яблоко, которое лежало на голове Байлиева.
Когда Урх натянул тетиву, которая отозвалась легким звоном, Байлиев, не удержавшись, качнул головой,
Урх, увидев состояние ученого, коротко рассмеялся. Затем легким шагом подошел к нему и подобрал яблоко, которое скатилось в зеленую густую траву.
После этого Урх озорно подмигнул Арслану и направился к Ласточке. Лошадь медленно ходила вокруг кола, к которому была привязана, и пощипывала траву.
Ласточка встретила Урха, тряхнув головой и всячески выказывая ему свое благоволение. Недаром ведь он всегда заботливо давал ей овес и сено, приносил свежую воду. Недаром холил ее и лелеял.
Урх положил Ласточке яблоко на голову, между торчащими ушами. Затем снова, как недавно, сделал несколько размашистых и уверенных шагов назад. Молниеносно прицелившись, он туго натянул тетиву и отпустил ее.
Стрела пронзила яблоко, разделив его на две части, которые упали на землю.
Ласточка и ухом не повела.
Опустив голову, она черными губами подобрала кусочки яблока и, шумно вздохнув, принялась их с хрустом жевать.
Урх подбежал к Ласточке и поцеловал ее в лоб, затем обнял ее за шею и некоторое время стоял неподвижно.
История эта, связанная с первым испытанием дружбы, не прошла бесследно: Урх целиком и полностью охладел к Байлиеву. Он смотрел на него как на постороннего, вовсе незнакомого человека.
Когда Арслан Байлиев рассказал профессору обо всем происшедшем, тот сначала хохотал до слез, а ватем посерьезнел и, покачав головой, сказал Арслану, снова почему-то перейдя на «вы»:
— Дешевой дружбы вы захотели, товарищ Байлиев, а таковой не бывает.
Арслан хотел что-то произнести, но профессор перебил его, продолжая:
— Настоящая дружба подкрепляется не словами, а делом. Мы, я имею в виду нашу цивилизацию, к сожалению, многое утратили из того, что понимали люди далекого прошлого... Ну, а вам я могу только посочувствовать: вы утратили доверие Урха.
— Окончательно? —
— Думаю, да.
Расстроенный Байлиев уехал: ему не оставалось ничего другого, поскольку всякий контакт с Урхом был утерян.
Он принялся тщательно приводить в порядок магнитофонные записи, которые успел сделать, а также свои дневниковые заметки, чтобы предать их печати.
* * *
Вот один отрывок из воспоминаний Урха, который опубликовали многие газеты:
«Мы жили в Орлином ущелье среди гор.
Если посмотреть на наше ущелье сверху, взобравшись на заснеженные скалы, то оно напоминало глубокую зеленую чашу.
На скалах обитали орлы. Покинув родные гнездовья, они в поисках добычи с утра до вечера парили над нашим поселением. Иногда они резко падали вниз, хватали цыплят и ягнят, которые оставались без присмотра, и в острых когтях уносили их ввысь, в свои гнездовья.
В семье нашей было три человека: мать, я и мой брат Пелен. Каждый день мы по очереди с братом выгоняли скот на пастбища, а также по очереди трудились на небольшом участке, где выращивали хлопок.
Уж не знаю чем занимался мой брат в свободные минуты, когда выпасал скотину, только я, забросив за плечи лук, каждый раз пытался взобраться на скалы. Занятие это требовало мужества. Старики пугали нас, молодежь, говоря: «Тех, кто доберется до верхушек скал, ожидает грозная опасность».
Быть может, поэтому я о своих занятиях никому не рассказывал.
Нужно сказать, мои постоянные усилия были наконец вознаграждены: после тщательных и долгих поисков я, в конечном счете, нашел еле заметную тропочку, по которой, придерживаясь за каменные выступы, начал подниматься наверх.
Добравшись до середины скалы, я приостановился, чтобы немного перевести дух, и совершенно случайно посмотрел вниз, хотя и знал, что делать этого не следует. У меня сразу же потемнело в глазах и закружилась голова, руки и ноги налились противной дрожью.
Помнится, я в самом деле в тот раз взобрался очень высоко: полный воды бассейн, принадлежащий яшули из нашего селения, показался мне отсюда величиной с птичий глаз.
По всей вероятности, кто-то из детей заметил меня снизу и помчался в селение, чтобы сообщить об увиденном.
Через некоторое время сам староста — яшули прискакал на коне к подножию горы, и, размахивая нагайкой, начал угрожать мне карами, а затем крикнул:
— Ну-ка спустись сюда!
Подчиняясь приказу яшули, я стал спускаться и наступил правой ногой на камень. В го же мгновение камень неожиданно сорвался и покатился вниз. Ог волнения я и сам едва не полетел вслед за ним.
Честное слово, мне в этот момент показалось, что подниматься в горы легче, чем спускаться с них. И потому я, в отчаянии хватаясь за каменные выступы, снова стал подниматься вверх.