Через время, через океан
Шрифт:
– Да нет, конечно, – пожал плечами Влад. – Посадил бабку в свою машину – благо как раз рядом с булочной припарковался – и отвез ее к Александру Сергеевичу. Покормила она своих птиц, я ждал. А потом домой ее доставил. Ну, а она пригласила меня на чай... И рассказала наконец, кто сама такая... И позвала как-нибудь навестить ее еще раз. Ну, я и пришел. Интересно стало. Не каждый день звезда приглашает в гости... Все, как и у тебя. Умным людям всегда интересно пообщаться с тем, кто по-настоящему велик.
– Только я, в отличие от тебя, ни про какую биографию не
– И я бы не врал, но меня вынудили, – усмехнулся Влад. – Егор Егорович вынудил.
– При чем здесь он?
– А то ты не поняла: он в каждом, кто к Крестовской приходил, соперника видел, – поморщился Влад. – До дрожи в коленках боялся, что танцовщица свои богатства не ему, а кому другому оставит... Вот и пришлось мне соврать про биографию... Чтоб отвязаться от него.
– И очень глупо ты соврал, – пожала плечами Надежда.
– Как уж сумел, – виновато вздохнул ее собеседник.
Надя промолчала. Задумалась. Новая версия Влада, конечно, звучала куда правдоподобнее, нежели первая, про историка. Но все равно что-то ее настораживало. Какая-то мелочь. Деталь... Но что именно? С ходу и не сообразишь...
– Ладно, великий биограф, – пробормотала Надя. – Считай, что я тебе поверила.
В конце концов, не будет же она возвращать ему букет и отказываться от похода в театр?!
Добрая половина зала в тот вечер плакала.
Руководитель Главного театра произнес перед началом спектакля проникновенную речь. Завершалась она словами: «Мы никогда не забудем вас, несравненная Лидия Крестовская... И сегодняшний спектакль, ваша любимая «Жизель», – это наш вам прощальный подарок...»
Разумеется, артисты превзошли самих себя. Исполнители главных ролей выдавали такие прыжки и рискованные поддержки, что зал то и дело ахал и разражался аплодисментами. Даже самые распоследние подружки невесты работали на пределе возможностей. Словно уверовали, что за ними наблюдает всевидящий дух прославленной балерины...
Завершился спектакль овацией, служительницы выносили артистам все новые и новые букеты.
А когда аплодисменты уже стали затихать, свет в зале внезапно погас. Но тут же вспыхнул единственный прожекторный луч. А с потолка на сцену, как бы паря над ней, начал медленно опускаться огромный портрет великой артистки. Создалось полное ощущение, будто балерина незаметно наблюдала за спектаклем и лишь теперь дала о себе знать. Зрители вновь захлопали. А артисты (подала пример Жизель) – стали бросать свои букеты к портрету почившей примы. И тут уж даже самые сдержанные пустили слезу... А Надя, плача вместе со всеми, вдруг подумала: «Вот так и надо жить, вот так! Чтобы, когда умрешь, по тебе переживала вся страна!»
Когда же шоу наконец завершилось и публика потянулась к выходу, к Владу и Наде подлетела Магда. Была сегодня она очень суетливой и никчемной, особенно по контрасту со своей умершей подругой, все еще следящей за ними со сцены... За ее спиной молчаливой тенью маячила ее постоянная спутница – Антонина Матвеевна.
– Ребята, не уходите.
Надя скривилась. И Влад тотчас уловил ее настроение. Холодно ответил Магде:
– Извините, но мы спешим.
– И куда же? – нахмурилась та.
Он не смутился:
– У нас столик в ресторане заказан, на десять вечера.
– Ах, вот как! – поджала губы Магда.
– Вы что-то имеете против? – не удержалась Надя.
– Да делайте вы что хотите, – буркнула та. И совсем уж тихо добавила: – Если вам совесть позволяет.
Надя вспыхнула. Влад легонько коснулся ее локтя – не кипятись, мол. И небрежно спросил:
– Вы нас в чем-то обвиняете?
– Ни в чем я вас не обвиняю. Просто не время пока любиться! – вновь возвысила голос Магда Францевна. – Постыдились бы! Другим сейчас заниматься нужно!
Вообще без тормозов тетка!
Надя уже открыла рот, чтоб нахамить в ответ, однако Влад ее вновь опередил:
– У вас есть какие-то конструктивные предложения?
– Конечно! – не растерялась Магда. И веско заявила: – Мы все, кому была дорога Крестовская, не должны оставлять ее смерть без возмездия.
– Но что мы можем сделать? – устало спросила Надя.
– Хотя бы привлечь внимание общественности, – парировала Магда. – Согласитесь, смерти Лидочки сопутствовали весьма необычные обстоятельства. С какой стати она подарила свою квартиру совершенно постороннему человеку? Почему этот человек заставил ее подписать очень странное распоряжение о похоронах?.. И самое главное: не виновен ли он в ее смерти?!
– А как вы привлекать внимание-то собрались? Пресс-конференцию, что ли, по этому поводу созовете? – усмехнулась Митрофанова.
– Еще чего! Тратить время на глупости! – отмахнулась Магда. – Нет. Мы – все четверо – должны написать запрос в прокуратуру. И озвучить в нем все наболевшее. Нельзя дать Егору Егоровичу вывернуться. Нельзя позволить этому мужлану и хаму все захапать. Чтобы он жил в квартире Лидочки? Перестроил ее по своему деревенскому вкусу? Самое ценное припрятал, а все остальное – просто вынес бы на помойку?.. Мы просто не можем этого допустить!
Голос у Магды был противным, режущим – настоящая циркулярная пила, и Надя еле удерживалась, чтоб не попросить ее говорить тише. А еще лучше – чтоб не ляпнуть: допустим, удастся ей оттеснить Егора и захапать имущество балерины, как сама-то она им собирается распоряжаться? Не по тому ли принципу – самое ценное себе и только что попроще в музей?
И вообще: чего они все так вцепились в несчастного Егора?.. Конечно, человек он не самый симпатичный. И смерти Крестовской неприкрыто дожидался. Любому надоест долгие годы возиться с капризной старухой – абсолютно тебе чужой... Но почему сразу думать, что он убил? Ладно бы Егор с Крестовской пару месяцев был знаком, а потом балерина подарила ему квартиру и сразу умерла. Тогда еще можно было его заподозрить. Но тот ведь лет пять ее холил, пестовал, терпел все капризы. Зачем? Коли планировал убить – мог бы и раньше!