Через все испытания
Шрифт:
Я старался побывать во всех полках, батальонах, в ротах, на месте познакомиться с работой заместителей командиров по политчасти да и настроить их так, чтобы не ждали "удобного" времени для политработы, а использовали для нее любую минуту, чтобы она не прекращалась и в часы стрельб, велась и в ходе атак, и во время "обкатки" личного состава танками. Тем более что были факты, когда некоторые заместители командиров рот (да и батальонов!) считали: для проведения политработы необходима соответствующая обстановка, специально отведенное время.
В одном из подразделений личный состав проходил "обкатку"
Заместителя командира роты по политчасти старшего лейтенанта И. В. Сазонова я нашел в небольшом лесочке. Он стоял в окружении бойцов и что-то, жестикулируя, возбужденно говорил. Заметив меня, он смутился.
– Не все поняли, что находиться в окопе при атаке танков гораздо безопаснее, чем показывать им спину, - сказал он, пожимая мне руку. Побежишь - получишь пулю, а прояви волю, выдержку, пропусти танк и гранату ему в гусеницу или под днище - и нет его. Верно я говорю, Клоков?
– Верно, - откликнулся широкоплечий, невысокого роста боец. - Танк... он лишь поначалу страшен. А вообще-то с ним сладить можно.
– Поняли? Можно сладить! - оживился политработник. - И нужно! Клоков знает, что говорит. Он у нас специалист по танкам. Сколько у вас их на счету?
– Четыре...
– Теоретически ясно, - пробасил рослый, с веснушчатым лицом красноармеец. - Да вот только сердце в пятки уходит, когда этакая махина на тебя прет. Надавит ведь - мокрого места от тебя не останется.
И то, как искренне, просто это было сказано, и то, что признание принадлежало такому богатырю, развеселило бойцов. Они заулыбались.
– Да такого и танк не раздавит, - вставил кто-то из собравшихся.
– Наоборот, ему хуже, его издали видно, да и в окопе он едва умещается, - пошутил другой.
– Ничего. Я комплекцией тоже не обижен, а, как видели, в окопе прекрасно умещаюсь, и танк меня не раздавил, - возразил Сазонов. - Так что давайте посмелее...
Мы со старшим лейтенантом прошлись по позиции, оборудованной для боя с танками. Идя следом за ним, я смотрел на него и думал: рождаются же такие гиганты. Сазонов - коренной сибиряк, прибыл к нам недавно, но мы уже были наслышаны о его храбрости, знали его мягкий, покладистый характер, умение быстро, без особого труда устанавливать контакт с подчиненными. В роте его любили не только за то, что он к каждому был внимателен, отзывчив, всегда готов откликнуться на шутку, горой стоял за бойцов, но и за смелость, решительность в бою.
– Значит, все же умещаетесь в окопе? - весело спросил я, чтобы прервать молчание.
– Умещаюсь, - отозвался Сазонов. - Нужда заставит - в комок сожмешься. В других условиях меня бы и палкой
– А страшновато все-таки?
– Теперь не очень. А поначалу, признаюсь, чувствовал себя не очень уютно. Так что я их, молодых бойцов, понимаю. Обвыкнут, и все будет в порядке.
– А что, если мы соберем несколько опытных бойцов, таких, скажем, как Клоков, поговорим с ними и предложим через газету обратиться ко всем воинам дивизии учиться уничтожать вражеские танки? Пусть расскажут о себе, как это делали они сами, напомнят, что не так уж и страшен черт, как его малюют. В подразделениях организуем обсуждение этого обращения. Как вы думаете, будет польза?
Сазонов остановился, повернулся ко мне.
– Дело, конечно, стоящее, - сказал он после некоторого раздумья. Только пусть это будут люди из разных подразделений. У себя я достойных подберу.
На том и порешили. Обращение вскоре было опубликовано в дивизионной газете и широко обсуждалось во всех подразделениях. Оно было наполнено гневом к немецко-фашистским захватчикам, звало бойцов на всестороннюю подготовку к предстоящим боям, разъясняло и необходимые условия в борьбе с гитлеровскими танками. Командир дивизии не раз отмечал своевременность и большое мобилизующее и воспитательное значение обращения, что, естественно, вызвало удовлетворение у нас, политработников.
Возвращаясь в политотдел, я заглянул к командующему артиллерией дивизии гвардии полковнику С. Е. Ципилеву, чтобы поближе познакомиться с ним. Ципилев к моему приходу отнесся как к вполне естественному факту, но, беседуя с ним, я не раз встречал его изучающие взгляды. Полковник живо, можно сказать, увлекательно рассказывал о проведенных недавно специальных стрельбах из пушек всех калибров и противотанковых ружей по трофейным танкам, с похвалой отозвался о действиях отличных расчетов гвардии сержантов Борискина и Ненашева, поразивших танки с первого выстрела.
– Теперь и другие расчеты к ним на выучку направим, - говорил Ципилев. - Хорошо бы всем так действовать. Кумулятивные снаряды у нас на вес золота, и их требуется экономить. К тому же в бою при стрельбе прямой наводкой надо бить наверняка, уничтожать цель первым же снарядом.
Слушая полковника, я думал о том, что вот еще одно важное направление в нашей работе - разъяснить бойцам необходимость всеми силами добиваться повышения меткости стрельбы, уметь поражать вражеские танки с первого выстрела. Позже мы сумели добиться, что соревнование под девизом "Поражать вражеские танки с первого выстрела!" широко развернулось среди артиллеристов и принесло большую пользу для подготовки специалистов.
Состоялись взводные, ротные, батальонные и полковые тактические учения с боевыми стрельбами. Их проводил командующий армией генерал М. С. Шумилов. В ходе учений в каждом стрелковом взводе были сформированы специальные группы истребителей танков. В них вошли самые смелые воины, знающие минное дело и умеющие ставить и точно бросать под танки противотанковые мины и гранаты. Впоследствии, в ходе боев, эти группы сыграли огромную роль в истреблении фашистской техники.
Опорой и помощниками командиров в обучении пополнения были бывалые солдаты, прошедшие школу боев под Сталинградом. Были выявлены лучшие стрелки, и из них создана снайперская школа.