Черная бабочка

mila 777

Закусив от страха губу, я с громким усталым вздохом упала в кресло у стены, и прикрыла глаза.

Неужели ее… неужели изнасиловали?

С настойчивостью маньяка я принялась прокручивать момент своего появления в темно-синей кабинке. Что я тогда увидела? Самодовольного Стайлса и пьяную Хейли. Остальной мир на тот момент не существовал. Моя неприязнь к Стайлсу. Мой страх за подругу. И все. Но она не выглядела потрепанной, и ее макияж не был размазан. Я точно помнила алую помаду на ее губах. Ни один парень, если он не помешанный психопат, не смог бы настолько ровно обвести контур губ, если бы до этого растер помаду по лицу

девушки. Да, окей, смог бы, если он — визажист. Но не думаю, что это и есть профессия или хобби Стайлса.

Я просто пыталась обдумать все нюансы. И то, как выглядела Стоун в клубе, все же принесло мне облегчение, несмотря на ее ужасное состояние. Зато она в порядке и над ней не надругались.

— О-о-о… — раздался измученный голос Стоун, и я открыла глаза. — Боже… что… со мной…

Я присела на край кровати, всматриваясь в лицо подруги, и произнесла твердым голосом:

— Хейли, как ты? Я сейчас принесу тебе средство от похмелья, только скажи, тебя не стошнит в моей постели?

— Нет…

Это все, что она смогла выдохнуть.

Я, как и сказала, отыскала в аптечке, что лежала в шкафчике ванной комнаты, таблетку, сходила на кухню и, разведя ее в стакане воды, поспешно вернулась в спальню.

Хейли пила, разливая шипящую воду по груди, а я терпеливо ждала, когда подруга чуточку придет в себя. При этом мой взгляд периодически устремлялся на часы.

— Ты сможешь сегодня пойти в университет? — спросила я, когда Стоун, наконец, допила воду и с грохотом поставила стакан на тумбочку, едва не сбросив часы на пол. — Мы уже пропускаем первый час занятий.

— Ты издеваешься, да? — прохрипела моя подруга, снова пряча лицо в подушке.

— Окей, как хочешь. У меня хотя бы есть уважительная причина прогулять, а вот что скажешь ты? — я потормошила Стоун, мне буквально не терпелось узнать насчет вчерашнего, потому я произнесла: — Хейли, как давно ты знакома с Гарри Стайлсом?

Я заметила это — ее дрогнувшие плечи и напрягшееся тело. Он понимала, что я что-то заподозрила. Подруга пошевелилась, устало вздохнула и перекатилась на спину, уставившись в потолок. Я, присев на кровать у нее в ногах, ждала ответа. Но Стоун молчала достаточно долго, так что я успела расстроиться, встать и направиться в сторону кухни.

— Подожди, Джен, — окликнула меня Хейли. Я обернулась, скрестив руки на груди и говоря:

— Знаешь, эти твои секреты ни к чему хорошему не приведут. Я очень надеюсь, что Стайлс сегодня о нас и не вспомнит, потому что в противном случае мы ничего на него не имеем. Синяки на твоих руках — глупость. Это в полиции не сойдет за доказательство. Единственное, что мне нужно, Хейли, это твое объяснение, откуда у Сэмми такие связи, что он смог достать билеты? И почему мне один из дружков Стайлса сказал, что ты сама виновата?

И вновь Стоун вздохнула, затем осторожно подтянулась вверх, приняла сидячее положение и проговорила, не глядя мне в глаза:

— Стайлс… он сказал мне вчера неприятную вещь о моем отце. — Я застыла от неожиданности. Неужели он не лгал? Подруга перевела на меня взгляд, полный сожаления. — Джен, мой отец работал на мистера Стайлса-старшего. Умер он вовсе не от цирроза. Правда это просто мои догадки. Но, ты же знаешь, маме назвали именно эту причину. Теперь я сомневаюсь в правдивости диагноза. — Хейли подтянула ноги к груди и обхватила их руками. — Гарри пристал ко мне, потому что узнал меня. Папа

всегда носил мое фото при себе. Ты и сама не раз отмечала, что я не слишком-то изменилась за десять лет. — Это было правдой. Внешность Хейли казалась немного детской, что невероятно умиляло меня, и все, что в ней изменилось за годы, так это фигура, став более женственной, и скулы чуточку заметней выделились на лице. — Стайлс спросил мою фамилию, и я назвала, подумала, отвяжется. Но он еще больше заинтересовался. Потом расспросил, что я делаю в клубе одна, почему одна, кого жду и все такое. Но…

Стоун подозрительно сжалась, уткнувшись лбом в колени.

— Что, Хейли? Что еще он сказал? — не удержалась я от вопроса.

Подруга сидела по-прежнему молча. Я потопталась на месте и ушла на кухню, зная, что Хейли соберется с мыслями и сама все расскажет. Так и произошло. Когда я уже готовила яичницу, она пришла, уселась за стол, устало потирая ладонями умытое лицо, и ее голос прозвучал приглушенно:

— Джен, я не знаю, во что мы ввязались, но, кажется, Стайлс… Кажется, он знал Зейна.

Я так громыхнула сковородкой по столешнице, когда обернулась положить в тарелку подруги ее порцию яичницы, что мы обе замерли: я — глядя в пол; Стоун — на меня. Руки задрожали, и я вовсе не собиралась кричать, но вдруг проорала:

— Какого черта? Какого черта ты несешь? Откуда он может знать Зейна?

Подруга вскочила, ринулась ко мне и обхватила мои плечи руками.

— Прости. Я правда виновата перед тобой. Стайлс отстал бы, не скажи я ему, что сейчас приедет моя подруга со своим парнем. — Я слушала, таращась в стену позади Хейли, до боли стиснув челюсти. — Он рассмеялся и спросил, кто ее… кто твой парень. Я ответила: «Зейн Малик»… — и шепотом, — прости меня, Хейли. Прости… Откуда мне было знать, что они знакомы?

— Были знакомы, — отрезала я, отодвигая от себя подругу.

Мне нужно подумать. Я должна непременно скрыться с глаз Стоун, чтобы привести мысли в порядок, потому я бросила, разворачиваясь:

— Позавтракай и отдыхай. Я поеду на учебу. — И за мной захлопнулась дверь в ванную.

Повернув вентиль крана, я опустилась на кафель, спиной опираясь о стену, и погрузилась в прошлое. Туда, куда не возвращалась три года…

Именно тогда, теплым летним вечером, когда мы с Зейном расслабленно валялись на диване, хихикая над комедийным фильмом и поедая чипсы, раздался звонок на сотовый парня. Он не отошел в сторону, не стал скрываться, а просто, перебирая пальцами мои волосы, пока я лежала на его плече, ответил на звонок. Он сказал всего пару фраз, и после я дико жалела, что не услышала ни слова его собеседника: «Привет. Да… Серьезно? Нет… — Зейн покосился на меня, как бы извиняясь, — нет, я один. Хорошо, скоро буду».

Я расстроенно поднялась, а парень перехватил меня, потянув назад, обнял и проговорил:

— Прости. Я знаю, тебе обидно, что я постоянно срываюсь с места. Мне жаль, — я все же выбралась из его рук, — Джен, мне правда жаль. — Зейн коснулся моей щеки, тоже присев рядом. — Детка, посмотри на меня. — Я повернулась к нему. Его темно-карие глаза смотрели на меня как-то слишком пристально, слишком упрямо. — Доверься мне, Дженни.

— Зейн, — сказала я, потянувшись к парню, и обхватила его лицо ладонями, коротко целуя и после утыкаясь лбом в его лоб, — почему ты скрываешь наши отношения? Ты всегда прячешь меня. Что происходит, Зейн?