Черная бездна

Рощин Валерий Георгиевич

– А что нас там ждет?

– Тест под названием «Труба», – чеканит слова Устюжанин.

Все пловцы из отряда «Фрегат» имеют за плечами неплохую подводную подготовку – как теорию, так и практику. Однако не всякому доводилось ходить на подлодках и тем паче покидать ее через торпедный аппарат. А в нашей специфике похожий экстрим случается довольно часто. Вот и приучаем новичков к «прелестям» замкнутого пространства.

Ровно через двадцать минут мы с Георгием вновь прохаживаемся перед шеренгой новичков.

– Следующий тест не потребует от вас много

сил, – уточняю, переглянувшись с давним товарищем. – Он скорее психологический. Видите яму с бетонными краями?

– Так точно, – отвечает нестройный хор голосов.

– Можете рассмотреть поближе.

Подойдя к краю ямы, молодые мужчины с интересом и опаской осматривают горизонтально лежащую на дне трубу длиной около девяти метров.

Устюжанин объясняет:

– Ее диаметр пятьсот тридцать три миллиметра, что в точности соответствует внутреннему диаметру торпедного аппарата. Ваша задача – ползком преодолеть препятствие.

Посмеиваясь над простотой задания, курсанты сбегают вниз и по очереди исчезают в темном жерле трубы. Проходит минута, и на другом конце появляется довольная физиономия первопроходца. За ним вылезает другой, третий, четвертый…

Позволив им насладиться маленькой победой, даю знак сотруднику технического персонала, дежурящему у вентиля на противоположном краю ямы. Вскоре новички прозревают и с грустью глядят на льющуюся по бетону воду.

Наконец уровень воды доходит до середины трубы.

– Довольно, – делаю знак технику.

А Устюжанин приглашает:

– Прошу, господа.

Чертыхаясь от неприятных ощущений, испытуемые снова исчезают в отверстии. Теперь для преодоления макета торпедного аппарата им понадобится несколько минут. За это время капитан-лейтенант Маринин – один из самых молодых пловцов «Фрегата» – приносит и раскладывает на брезентовом «столе» снаряжение для последнего этапа теста под названием «Труба». На «столе» два полных комплекта: гидрокомбинезоны сухого типа, маски, ласты, простенькие акваланги, фонари и один автомат.

Заношу результаты пройденного теста в блокнот, а курсанты с трудом поднимаются по скользкому бетонному откосу. Видок у них, мягко говоря, жалкий, от улыбок не осталось и следа.

– Как настроение? – интересуется мой заместитель.

– Нормальное.

– Желающие вернуться в свою часть имеются?

– Нет…

– Старший лейтенант Рогов.

– Я, – глядит на меня шатен с веснушками на лице.

– Вам выпала честь первым продолжить шоу при полном параде. Прошу.

Парень принимается натягивать снаряжение. Одевается и наш Маринин, в обязанности которого входит подстраховка новичков.

Вода тем временем заполняет яму до краев…

Вообще-то, мы крайне редко используем в свой работе акваланги. Разве что когда предстоит поработать на детской глубине и нет смысла расходовать дефицитные дыхательные смеси с дорогими регенеративными патронами. Основным же рабочим снаряжением является ребризер (re-breath – повторный вдох) замкнутого цикла с электронным управлением. Это очень дорогой и самый незаметный дыхательный

аппарат, в котором углекислый газ поглощается химическим составом регенеративного патрона. В процессе дыхания смесь обогащается так называемой «донной смесью» (кислородом с дилюэнтом, содержащим воздух или нитрокс, чаще смесь на основе гелия) и снова подается на вдох. Ценность аппаратов подобного класса обусловливается наличием микропроцессора, дозирующего кислород в зависимости от глубины. За счет автоматической дозировки происходит эффективная и быстрая декомпрессия, иной раз не требующая выполнения «площадок». В нижней части ребризера размещен двухлитровый резервный баллон, наполненный обычным сжатым воздухом. Он предназначен для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров, и поэтому шутливо именуется «парашютом дайвера».

Глава вторая

Аргентина, Байя-Бланка

Две недели назад

Июль – пик зимы в Южном полушарии. В это время года в Центральной Аргентине не слышно ни пения птиц, ни стрекота назойливых цикад, не видно мириад ночных бабочек и прочих теплолюбивых насекомых. Днем проходящее по небосклону солнце прогревает воздух до десяти-двенадцати градусов, по ночам лужи и водоемы покрываются корочкой серебристого льда. А прохладными вечерами горожане предпочитают собираться в ресторанчиках, клубах и кинотеатрах.

В небольшом кафе за дальним столиком сидели трое мужчин. В отличие от шумных соседей, потребляющих крепкие напитки, они потягивали светлое пиво и переговаривались настолько тихо, что понять их мог разве что знаток артикуляции.

Двое были примерно одного возраста – лет тридцати. Первый – крепкий шатен с мускулистым телом и большими кулаками. Второй – худощавый мужчина в тонких очках на вытянутом лице. Третьему – солидному полнеющему брюнету – можно было дать лет сорок пять или пятьдесят.

Они мало походили на местных жителей. Первые двое, скорее всего, приехали из Центральной Европы. Во внешности последнего присутствовали черты израильтянина: тяжеловатый и оттянутый назад затылок, жесткие волосы, слабовыраженная мочка уха и так называемая «шея гусака». Правда, идентифицировать эти национальные тонкости мог только опытный арийский физиономист, а простой обыватель легко принял бы мужчину за испанца, болгарина или турка.

– Кого-нибудь присмотрел, Давид? – поинтересовался, потягивая пиво, шатен.

– Да, Томас, – хитро улыбнулся израильтянин. – Через два столика справа от тебя отдыхает компания молодых людей.

Томас осторожно посмотрел в указанном направлении, а мужчина в очках, барабаня пальцами по пачке сигарет, кивнул:

– Я давно их заметил. Веселые ребята.

– Согласен, Огюстен. Но не все.

– Разве?

– А ты понаблюдай за щуплым юнцом, постоянно болтающим по мобильному телефону.

Приложившись к горлышку пивной бутылки, «очкарик» осторожно покосился в сторону, оглядел указанную личность и недоверчиво спросил: