Черная Быль

Емельянов Андрей

– Только не уплывай! – крикнул я. – Держись!

Наконец, кровь остановилась. Я спрятал аптечку обратно в рюкзак. Рюкзак Малька закинул себе за плечи, его автомат бросил в кусты. Я взял новичка на руки и понес. До первого блокпоста «Долга» отсюда было полтора километра по прямой, не считая аномалий. Хорошо хоть, их было мало, а благодаря тонкому слою снега их очертания были хорошо видны. Вскоре я дотащил Малька до блокпоста «Долга», положил на землю. Старший на посту сейчас был Гвоздь. Он подбежал ко мне и спросил:

– Что случилось?

– Контролер, - ответил

я. – В деревне. Уже почти вышли… А он сзади ударил.

– Ладно, мы его отнесем в лазарет. Ты сейчас, главное, не падай духом. Все образуется. Эй, Ворон! Ворон! – заорал он вдруг, и я обнаружил…

***

… что нахожусь совсем в другом месте. А кричал Черный. Я лежал на чем-то холодном, шершавом. Приподнявшись, я понял, что мы находимся на станции. Центральная платформа, а по бокам рельсы, и все это находится на вираже. Посередине платформы стоял низкий желтый дом – билетная касса, определил я, а надпись на проржавевшей вывеске гласила: «СОЛОДУХИНО».

– Прошли, - выдохнул я.

– Да, прошли, - ответил Черный. – Ты, Ворон, чуть не скопытился. Мы уж думали, все, готов, новенький псих.

– А хрен вам, - сказал я на это. – Ворон и не такое переживал. Сами-то как?

– Зендера крепко зацепило, но ничего, все нормально. Жить будет. Что до меня… – он усмехнулся. – Я не оказался готов к непредвиденным последствиям. И пережил чуть ли не всю свою Зону. От прелюдии до гибели в ДОТе. И все так ярко, красочно. Но не зацепило. Просто, определенный кусок жизни пролетел, как поезд мимо станции. Даже не пойму, как это так случилось. Вообще бред какой-то.

– Может, все дело в том, что ты Носитель. И только что Вспомнил. Зона просто провела тебя по твоей жизни. Просто не могу найти другого объяснения.

– Да, я тоже об этом подумал. Может, и так. Пока же предлагаю устроить привал.

Мы сели в билетной кассе, и Зендеру выпало дежурить первым. Он после «пси-рельсов» стал неразговорчив, был мрачнее тучи. Видимо, пережил все-таки казнь своего дезертира. Собственно, и мне было не до разговоров.

Утром мы обнаружили, что Зендер продежурил всю ночь. Так и просидел с «Винторезом» на руках на шершавом асфальте платформы. Черный еще спал, но уже начинал просыпаться – ворочался и ворчал что-то бессвязно. Я подошел к Зендеру, тронул его за плечо:

– Что было?

Немец помолчал. Наконец, повернувшись ко мне, сказал:

– Ничего. Просто прошлое, которое уже закончилось. Мне плевать. Оно было, и оно прошло. Я не буду ничего говорить: я же не лезу к тебе с расспросами.

Я отошел от него. Проснувшийся Черный отвел меня в сторону и зашептал:

– Ну, как?

– Не жилец, - констатировал я. – Не отошел, и уже не отойдет. Попадет в первую же аномалию. Он все время блокировал свои воспоминания, а теперь они прорвались наружу. Он уже не сможет с этим жить. Думаю, стоит оставить его здесь. Либо он сам с нами не пойдет.

Черный подумал. Затем кивнул, соглашаясь.

Мы быстро собрали вещи. Немец за все это время даже не пошевелился. Черный подошел к нему:

– Идешь с нами, Зендер?

– Нет, - ответил он. – На, забирай, - и он протянул

Черному «Винторез» и патроны к нему. – Мне уже не нужно. Для меня хватит и пистолета.

Черный взял патроны, винтовку осмотрел критически, положил на асфальт. Сказал:

– Может, пойдешь с нами?

– Нет, - ответил Зендер.

– Ну, тогда прощай, - Черный протянул руку, но она так и осталась повисшей в воздухе. – Раз не хочешь идти с нами, оставайся один.

– Даже если я пойду с вами дальше, мне это не поможет, - сказал немец. – Идите. Идите же!

И мы пошли. А что еще делать? Он в нас уже не нуждается.

А когда мы уже спустились на маленькую площадь перед станцией, в тишине оглушительно прогремел один-единственный выстрел…”

Глава 7. ЧУЖОЙ ЧЕЛОВЕК

“…выстрел тут же потонул в окружающем площадь белом мареве тумана. Мы развернулись и не сговариваясь побежали на платформу. Перепрыгивая через рельсы, мы вбежали по ступенькам на платформу и увидели, что немец лежит навзничь. В руке у него все еще был пистолет, сам сталкер лежал на боку, будто пристроившись поспать. Под ним натекла большая лужа крови и еще чего-то бурого, вероятно костей черепа и частиц мозга. В правом виске зияло входное отверстие. Тут я заметил, что пальцы немца немного запачканы мелом.

Мелок оказался в кармане комбинезона Зендера. А то, ради чего он брал мел, обнаружилось в нескольких шагах от тела, на небольшой металлической полоске вдоль края платформы. На ржавом металле белела надпись:

“Verzeihen Sie mich [1] ”

– Простим, не сомневайся, - пробормотал я.

Я обернулся к Черному, который стоял, склонив голову, над телом, и сказал:

– Нужно похоронить его.

– Зачем? – удивился он. – Уверен, он бы не захотел, чтобы его хоронили здесь.

– И все же надо. Это свинство, бросить товарища валяться как падаль на земле, чтобы любой проходящий мимо мутант обглодал его, - пояснил я.

– Нет времени, - ответил Черный. – Мы должны идти.

– Куда идти?! Ради чего?! – взорвался я. – Я не подписывался участвовать в твоих авантюрах! Надо было тогда не соглашаться идти с тобой, посмотрел бы я, как бы ты выбрался!

– Так чего же пошел? – спросил Черный тихим голосом.

Я осекся. Действительно, что меня понесло тогда, весной, идти за ним? И сейчас, за каким, спрашивается, хреном я поперся за ним в Пустошь? Ответа я не находил. Мы молчали, и каждый размышлял о своем. Наконец, я заговорил:

– Зендера жалко. Надо похоронить. Я потом не прощу себе.

– Брось разводить сопли! Жалко ему Зендера, понимаешь ли! Мне тоже жалко, однако я не развожу тут мелодраму! Не надо пафосных слов. Мы не будем…

Он вдруг замолк на полуслове. Откуда-то сверху послышался шорох. Мы машинально повернули головы и увидели, что на козырьке платформы, прямо над нами, сидело что-то. Что-то было огромным. В сумраке было видно, что у чего-то есть туловище, голова, какие-то подобия клешней. Потом существо стало разворачивать клешни, и мы увидели, что они соединялись с телом тонкой перепонкой.