Черная черепаха
Шрифт:
Это что получается - мне теперь либо с Артаром завязывать, либо со своими попрыгушками? Или я все-таки преувеличиваю? Может, получится совмещать - просто тренировки в реале забрасывать не надо. Тогда, может, получится удерживать баланс...
– Эй, Стас...
– обеспокоенно окликнул меня Сэм.
– Ты это...
Он наклонился ко мне ближе и совсем тихо спросил:
– Ты чего, дунул, что ли? У тебя глаза шальные какие-то...
– Сдурел, что ли?
– отмахнулся я.
– Я-то нет, но ты сегодня странный.
Я не ответил. Морщась от брезгливости,
– Спасибо за помощь, Сэм. Я, пожалуй, прервусь. Завтра заскочу.
Он помог мне подняться и я, прихрамывая и стараясь не обращать внимания на пялящихся на меня юнцов, поковылял прочь.
Сквер был недалеко от дома - обычно я добирался до него пешком. Этакая легкая пробежка километра на два-два с половиной. Но сейчас бегун из меня был никакой, так что пришлось проехать две станции на метро. В пути меня застал очередной звонок отца. Я снова сбросил.
В четвертый раз он позвонил, когда я был уже дома и менял повязку на ноге.
– Да. Привет!
– Почему сбрасываешь мои звонки?
– Не мог говорить, извини. На занятиях был.
– Конец июня, Стас. Какие занятия?
Тьфу, ч-черт! Совсем забегался. И заврался.
Полноценного видеосигнала от отца не было - только двухмерная аватарка. Но я прямо представил, как он щурится, приподнимая левую бровь. Он всегда так делает, когда злится. Вылупится таким округлившимся глазом - будто у него там лазер, и он сейчас дырку на тебе прожжет.
– Ну, консультации были. Я еще сессию не закрыл.
– Об этом я и хотел поговорить.
Я вздохнул.
– Да нормально у меня всё. Все сдам. Все под контролем.
– Я разговаривал с деканом факультета. Он рассказал, что учебу ты забросил еще в марте. К сессии тебя вообще не допустил из-за пропусков, а на днях выйдет приказ об окончательном отчислении.
Сказал он это спокойно, но веско - каждым словом будто к земле припечатывал. Не знаю, как это у него получается. Он на меня в жизни не орал. Но когда он начинает разговаривать таким тоном - это еще хуже.
Я молчал. Чего тут скажешь-то? Отрицать бесполезно. Одно радует - что разговор этот по НКИ, а не вживую. Иначе бы я со стыда сгорел.
– Ну, что скажешь-то?
– спросил отец после долгой паузы.
– Как это понимать?
– А как это можно понять?
– буркнул я.
– Отчислят - значит, отчислят.
– И ты так спокойно об этом говоришь? Ты что там творишь вообще? О последствиях совсем не думаешь?
– Не хочу я там учиться. Не хочу и не буду.
Настала его очередь замолчать, но даже через разделяющее нас расстояние я чувствовал, как накаляется вокруг него воздух. Но нет, он не закричит. Он вообще редко проявляет эмоции. Но внутри, наверное, клокочет. У меня же были смешанные чувства. С одной стороны - страх. Липкий, едкий, заставляющий все внутри съеживаться. Я всю жизнь боялся отца. Боялся и тайком ненавидел. Думал, что когда повзрослею, стану самостоятельным - это пройдет. Но не прошло. Или просто я не повзрослел.
С другой стороны -
Ответил он совсем не так, как я ожидал.
– Мать знает?
– Нет... пока.
– Сам расскажешь, или я ей позвоню?
– Сам.
– Хорошо. Значит, так - собирай вещички и вылетай первым же самолетом в Новосибирск. Я сразу говорил, что отправлять тебя в Москву - дурацкая затея. У тебя никакой самодисциплины. Удивляюсь, как ты первую-то сессию сдать умудрился.
– Не поеду.
– Что?
– в этот раз голос его заметно дрогнул от злости.
– Не поеду, я сказал!
– я тоже повысил голос.
– У меня здесь дела. Да и вообще, я здесь планирую оставаться.
– И чем ты там заниматься собираешься? Чем на жизнь зарабатывать? Ты думаешь, я буду тебе дальше деньги высылать? Ты уже взрослый, алиментов я тебе не должен. Я тебе помогаю по собственной инициативе. А ты...
– А я тебя об этом просил?!
– взорвался я.
– Ты меня-то спрашивал, хочу я вообще учиться на юриста? И хочу ли в твоей вонючей конторе работать? Семейный бизнес, семейный бизнес... С чего ты взял, что я вообще хочу быть таким, как ты?
Подобный разговор я в мыслях крутил, наверное, лет с пятнадцати, но никогда еще мне не хватало духу высказать все в лицо. Ну, пусть и через НКИ. Сразу полегчало, хотя и дух захватило от собственной наглости. Как во время прыжка с тарзанки - самое сложное позади, шаг в пропасть сделан. И вот тут-то тебя накрывает...
– Три дня, Стас, - ответил он сухо.
– Даю тебе три дня. Перебесишься - звони. Матери я пока ничего сообщать не буду. Но и денег от меня больше не получишь. Всё, отбой. У меня через десять минут заседание в суде.
Он отключился, и я бессильно выругался в пустоту. Да он ведь даже не воспринял мои слова всерьез! Для него это так, детский лепет, пустой выпендреж. И это бесит вдвойне. Лучше бы он на меня наорал, ей богу! Хоть раз в жизни. По крайней мере, тогда бы я понял, что ему на меня не насрать.
Да что ж за день-то сегодня такой...
Я в сердцах пнул попавшееся на пути кресло, да еще и пораненной ногой. Взвыл от боли и завалился на диван, обхватил лодыжку обеими ладонями и с полминуты баюкал её, покачиваясь из стороны в сторону. Ну, просто победитель по жизни! Аж сам рассмеялся, только смех невеселый вышел.
Что делать-то? Ну, хорошо, квартира оплачена почти на месяц вперед. На еду денег немного осталось. Если экономить, да плюс роялти с канала - должен протянуть пару-тройку недель. Но дальше-то что? Вернуться, как побитая собака, обратно в Новосиб? Нет, этот вариант сразу отметается. Раз уж я напрямую взялся перечить отцу - нужно идти до конца. Доказать, что я и без его денег проживу.
Вот только сказать-то легко. А на что я жить-то буду?
Я полазал по группам с челленджами. Ничего стоящего там пока не было, хотя я уже неделю туда не заглядывал. Там в принципе редко попадаются задания с серьезным кушем. Баловство это всё.