Черная дама

Тимошенко Наталья

– Поэтому я и собираюсь расспросить о секте в деревне, – невозмутимо напомнил Войтех, а затем повернулся к Ивану. – Ты узнал что-нибудь про Мамонтова?

– Чист аки стеклышко, – хмыкнул тот. – Насколько это возможно для человека, начавшего делать бизнес в девяностые. Но никаких подозрительных смертей

за ним не числится. Жена умерла от онкологии, родители были неблагополучные, спились. Горло перерезали только сестре тридцать лет назад, больше ничего такого в его окружении я не нашел. Так что не думаю, что на нем или Артеме может висеть какое-то проклятие.

Иван внезапно остановился, и Войтеху с Сашей пришлось сделать то же самое. Иван немного подумал, огляделся по сторонам, очевидно, вспоминая дорогу, и наконец указал направо.

– Туда.

– Точно? – Войтех с сомнением посветил фонарем в темноту между деревьями.

Какая-то невидимая сила тянула, звала его в противоположную сторону. Он точно знал, что им нужно налево, что там, в непроницаемой темноте, есть нечто важное, что откроется только ему.

– Точно, – заверил Иван. – Я помню дорогу. Но если хочешь, могу доказать. – Он вытащил из кармана мобильный телефон, загрузил карту и продемонстрировал ее Войтеху. Красная точка действительно светилась справа от них, всего метрах в трехстах.

Войтех посмотрел на карту, а затем снова неуверенно оглянулся. Интуиция практически вопила, что ему нужно в другую сторону. Иван тем временем спрятал телефон и повернул направо, поэтому Войтеху ничего не оставалось, как кивнуть Саше, внимательно смотрящей на него, и последовать за ним. Наверное, она понимала, что он что-то почувствовал. Знала его лучше всех. Но ничего не сказала.

До нужного места дошли быстро. Саша все это

время шла ровно за Ваней, ни разу не оглянулась. Войтех знал, что раньше она совершенно точно отстала бы, поравнялась с ним и начала выспрашивать, что он ощутил. А сейчас он видел лишь ее фигурку в оранжевом пуховике впереди, и ни разу эта фигурка не замедлила шаг, не обернулась.

Саша ни разу после их расставания не затеяла с ним серьезного разговора, не попыталась объясниться, не дала понять, что обижена или зла на него. Она вела себя так, словно не было между ними того некрасивого спора, ее поведение Войтех не мог назвать демонстрацией отчужденности или равнодушия. Казалось, будто не было двух совместных лет, будто она не заботилась о нем с первой встречи, не переживала за него, едва только познакомившись. Она словно обнулила не только их отношения, но и свой характер. И это было настолько неправильно, непривычно, что Войтех думал: лучше бы она залепила ему пощечину и заявила, что безумно зла на него. Вот это было бы настоящее Сашино поведение: эмоциональное, резкое, бескомпромиссное. Вот тогда Саша была бы такой, какой он ее знал. Правда, в случае открытого конфликта работать вместе им было бы сложнее, поэтому в глубине души Войтех радовался такому положению дел.

Иван оказался прав: на снегу в свете фонаря ярко горела красная оборванная лента. Несчастье, произошедшее здесь несколько дней назад, Войтех почувствовал физически: он вдруг испытал такой непреодолимый страх, что захотелось бежать, срочно бежать куда подальше отсюда, прятаться, кричать, звать на помощь. Но при этом глубоко-глубоко внутри он все равно слышал тонкий голосок, зовущий его в другую сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.