Черная Дорога
Шрифт:
— Я учту, — сказал Райтен.
— Да-да, сэр. Ты же знаешь, я плохого не посоветую; а этот паршивец сидит в трюме.
— Я хочу его увидеть.
— Клянусь, капитан, я ничего ему не сделал.
— Я знаю, Бык, — кивнул Райтен. — Но у меня личные причины.
— Ясно, сэр.
Бык снял с пояса массивное кольцо с ключами и степенно постучал трубкой о борт, выбивая пепел. В трюм не разрешалось входить с огнем, разве что вахтенные заглядывали туда с фонарями, да и то редко.
Райтен последовал за Быком в маленький грузовой трюм, вдыхая знакомый смрад. Когда он служил
Мальчишку держали в маленьком карцере на корме парусника.
Отперев дверь гауптвахты, Бык сперва осторожно просунул внутрь свою большую голову — и тут же выдернул ее обратно. Рука его вскинулась, поймала на лету доску, нацеленную пирату в лицо, и рванула ее.
Мальчик плюхнулся на палубу, неловко приземлившись на живот. Извиваясь, как вытащенная из воды рыбешка, пленник попытался сразу вскочить на ноги, но Бык пригвоздил его к полу, слегка прижав своим огромным сапогом.
На что ребенок ответил невероятными познаниями по части бранных прозвищ.
— Ну вот, я же говорил, кэп, — ухмыльнулся Бык. — Он стал бы отличным пиратом.
— Капитан? — взвизгнул мальчик. Удерживаемый ногой Быка, он все же ухитрился извернуть шею, стараясь взглянуть вверх. — Это ты капитан в этом свинарнике? На твоем месте я бы сшил себе мешок, прорезал щелку для глаз и нахлобучил на голову — со стыда.
Впервые за ночь почувствовав замешательство, Райтен с любопытством посмотрел сверху вниз на мальчишку.
— Он не боится, Бык?
— Боюсь? — вспыхнул наглец. — Я боюсь умереть со скуки. Вы меня держите уже пять дней. Три из них я провел тут, на корабле. Когда я вернусь к папе и он поговорит со своим братом, королем, я приплыву сюда и сам помогу излупить вас. — Он сжал кулачки и стукнул по палубе. — Дай мне встать и дай мне меч! Я буду драться с тобой. Именем Света, это будет последний бой в твоей жизни!
Поистине пораженный поведением мальчишки, Райтен внимательно изучал его. Ребенок как ребенок, тощенький, мускулистый, уже почти утративший весь младенческий жирок. Ему, наверное, лет одиннадцать-двенадцать, возможно и все тринадцать. Густая копна темных волос украшала голову мальчика, словно корона, а тусклый свет фонаря не давал понять, то ли серые у него глаза, то ли зеленые.
— Ты вообще представляешь, где находишься, малыш? — спросил Райтен.
— Я представляю, где окажетесь вы, когда Королевский флот выследит вас и отомстит за все, — заявил паренек. — Не думай, что я не знаю.
Присев на корточки, поднеся фонарь поближе к лицу мальчишки, Райтен снова вытряхнул из потайных ножен свой кинжал. Острие вонзилось в деревянную палубу всего лишь в дюйме от носа дерзкого щенка.
— Последний человек, угрожавший мне сегодня, — хрипло сообщил Райтен, — умер всего несколько минут назад. Я пока не собирался убивать еще одного.
Глаза мальчика остановились на ноже. Он тяжело сглотнул и промолчал.
— Мне нужно знать твое имя, — сказал Райтен.
— Лекс, —
— И ты племянник короля?
— Да.
Райтен выдернул клинок и поймал лезвием луч фонаря, расщепив его.
— Сколько сыновей у твоего отца?
— Пятеро. Считая меня.
— Он ощутит потерю одного из них?
Лекс снова сглотнул комок:
— Да.
— Отлично. — Райтен поднял фонарь, убирая его от глаз мальчишки и давая ему увидеть улыбку на своем лице. — Тебе не причинят вреда, мальчик. Но я намерен получить информацию, за которой пришел сюда.
— Я ничего не знаю.
— Посмотрим. — Райтен встал. — Подними его, Бык. Я буду говорить с ним в карцере.
Нагнувшись, Бык ухватил паренька за рубаху и без видимых усилий вздернул его в воздух и отнес, куда было сказано. С подчеркнутой вежливостью пират опустил мальчика у дальней стенки и застыл рядом с ним.
— Ты можешь идти, Бык, — сказал Райтен.
— Кэп, — запротестовал тот, — может, ты еще не понял, на что способен этот сопляк.
— Я в силах справиться с маленьким мальчиком.
Райтен повесил фонарь на забитый в стену крюк. Он взял у Быка ключ и отослал пирата. Одной рукой Райтен затворил дверь. В замкнутом пространстве металл громко лязгнул о металл.
Лекс заворочался, начав подниматься.
— Не вставай, — предупредил Райтен. — Хотя, конечно, если ты настаиваешь на вертикальном положении, я вот этим кинжалом приколю твою руку к стене.
Остановившись на полпути, Лекс посмотрел на Райтена. Взгляд был полон детского простодушия и недетской отваги; мальчик пытался определить, действительно ли пиратский капитан способен проделать это.
Глаза Райтена остались ледяными — он-то знал, что выполнит угрозу.
Очевидно, и Лекс пришел к такому же выводу. Скорчив рожицу, мальчик сел, но сделал это с чрезвычайно независимым видом, подтянув коленки к груди и удобно прислонившись спиной к стене.
— Ты, должно быть, полагаешь, что что-то представляешь, — огрызнулся Лекс. — Как же, запугал ребенка. Чем ты занимаешься до завтрака? Пинаешь щенков?
— На самом деле, — ответил Райтен, — я тут отрубил одному голову и приказал приготовить тебе отбивные. Мне сказали, тебе их подали на полдник под видом жареного цыпленка.
В глазах Лекса мелькнул ужас. Он продолжал молчать, глядя на Райтена.
— Где ты набрался всего этого, мальчик? — спросил капитан пиратов.
— Мои родители вечно поносят друг дружку, — ответил Лекс. — Думаю, я научился от них обоих.
— Ты думаешь, что выберешься отсюда живым?
— В любом случае, — заявил мальчик, — я не уйду отсюда испуганным. Боялся, да перебоялся. Короче, от страха я избавился в первые три дня.
— Ты очень необычный ребенок. Хотел бы я узнать тебя получше и побыстрее.
— Ищешь друзей? — серьезно поинтересовался Лекс, — Я спрашиваю просто потому, что знаю, что твои пираты боятся тебя. Они тут не потому, что ты им нравишься.
— Страх для командира куда лучший инструмент, чем дружба, — парировал Райтен. — Страх силен, ему повинуются мгновенно и без вопросов.