Черная гора
Шрифт:
— Нет, сэр. Я просто не могу в это поверить.
— У тебя есть предположения?
— Нет, сэр.
— Где ты был начиная с семи часов?
— Я? — Феликс посмотрел на Вулфа. — Я находился здесь.
— Все время?
— Да, сэр.
— А где был Джо?
— Тоже здесь.
— Все время?
— Да, сэр.
— Ты уверен?
— Да, сэр.
— А Лео?
— Тоже здесь, никуда не отлучался. Где же еще мы можем быть во время ужина? Но когда Марко не пришел…
— Если вы не против, — вмешался Кремер, — я все это уже знаю. Мне не нужно…
— Мне нужно, — прервал его Вулф. — Я несу двойную ответственность, мистер Кремер. Я, безусловно, намерен приложить все силы к тому, чтобы убийца моего друга
Кремер посмотрел на Феликса:
— Сколько стоит это заведение?
Феликс пожал плечами:
— Не знаю.
— Вы знали, что в случае смерти Вукчича становитесь совладельцем ресторана?
— Конечно. Вы слышали, что сказал мистер Вулф.
— Ты не сказал нам об этом.
— Боже мой! — Феликс, дрожа, вскочил со стула. Он постоял с минуту, стараясь унять дрожь, снова сел и наклонился к Кремеру. — Требуется время, чтобы говорить о некоторых вещах, мистер. Обо всем, что было между Марко и мной, между ним и всеми нами, я готов рассказать с удовольствием. Таить мне нечего. Да, работать с ним порой было трудно, он бывал суровым, иногда грубым, мог накричать, но он был замечательной личностью. Послушайте, я скажу вам, как я к нему отношусь. Вот я. А здесь сбоку Марко, — Феликс постучал себе пальцем по локтю. — Вдруг появляется некто, наводит на него пистолет и собирается выстрелить. Я бросаюсь, чтобы заслонить собой Марко. Думаете, я герой? Нет. Я совсем не герой. Просто я так к нему отношусь. Спросите мистера Вулфа.
Кремер проворчал:
— Он только что выяснил, где вы были после семи часов. Ну а Лео и Джо? Как они относились к Марко?
Феликс выпрямился.
— Они сами вам скажут.
— А вы как думаете?
— Не так, как я, потому что у них другой темперамент. Но предположить, что они могли навредить ему, — никогда. Джо не бросился бы, чтобы заслонить Марко. Но он напал бы на человека с пистолетом. Лео — не знаю, но, по-моему, он позвал бы на помощь, позвал бы полицию. Я его не упрекаю. Не обязательно быть трусом, чтобы звать на помощь.
— Жаль, что никого из вас не было рядом, когда это случилось, — отметил Кремер.
Это замечание показалось мне неуместным. Было очевидно, что Феликс ему не нравится.
— И вы говорите, что даже не представляете, кто мог хотеть его смерти?
— Нет, сэр, не знаю. — Феликс задумался. — Конечно, у меня есть кое-какие догадки. Взять, например, женщин. Марко был галантным кавалером. Единственное, что могло отвлечь его от работы, — это женщина. Я не могу сказать, что женщина для него была важнее соуса — он не мог быть небрежным по отношению к соусу. Но он был неравнодушен к женщинам. Ему совсем не обязательно было находиться на кухне в разгар ужина; Джо, Лео и я вполне справлялись со столиками и обслуживанием, поэтому, если Марко предпочитал поужинать за своим столиком с дамой, мы не обижались. Но другие могли обижаться. Не знаю. Я сам женат, у меня четверо детей, и совсем не остается свободного времени, но все знают, какие чувства может вызвать женщина.
— Так он был бабником, — пробурчал сержант Стеббинс.
— Пф! — поморщился Вулф. — Галантность совсем не всегда прислужница похоти.
Все это было слишком утонченно для присутствующих, но факт остается фактом: Вулф сам спрашивал
Феликса отпустили и попросили прислать Джо. Появились другие сыщики из уголовной полиции, а также помощник районного прокурора. Официантов и поваров допрашивали в отдельных кабинетах, и всем задавали вопросы о женщинах, с которыми за последний год ужинал Марко. К тому времени как Вулф выразил желание прерваться на сегодня, встал и потянулся, было уже далеко за полночь и мы собрали изрядную кучу сведений, включая имена семи женщин, из которых ни одна не пользовалась дурной славой.
— Вы сказали, что приложите все усилия к тому, чтобы преступник был пойман и привлечен к ответственности в наикратчайший срок, — напомнил Кремер. — Я бы не хотел вмешиваться и только напомню, что полиция будет рада помочь вам.
Пропустив ехидное замечание Кремера мимо ушей, Вулф вежливо поблагодарил его и направился к двери. По дороге домой я поделился с ним маленькой радостью — никто не упомянул Сью Дондеро. Вулф не ответил. Он сидел на краю сиденья, вцепившись в ремень, в любой момент готовый спасти свою жизнь.
— Хотя должен заметить, — добавил я, — женщин и без нее набралось предостаточно. Думаю, что им это не понравится. Завтра к полудню их будут обрабатывать тридцать пять сыщиков, по пять штук на каждую. Упоминаю об этом просто так, на тот случай, если вам вдруг втемяшится в голову собрать их всех семерых завтра в одиннадцать в вашем кабинете.
— Заткнись, — рыкнул он.
Обычно я норовлю поступить как раз наоборот, но на сей раз решил подчиниться.
Когда мы подкатили к нашему старому особняку на Западной Тридцать пятой улице, я заплатил водителю, вышел, придержал дверцу Вулфу, поднялся по ступенькам на крыльцо и отомкнул дверь своим ключом. Как только Вулф переступил порог, я закрыл дверь, накинул цепочку, а обернувшись, увидел Фрица, который доложил:
— Сэр, к вам пришла какая-то госпожа.
У меня сверкнула мысль, что я буду избавлен от массы неприятностей, если дамочки начнут заходить без приглашения, но Фриц добавил:
— Это ваша дочь, миссис Бриттон.
В голосе Фрица можно было уловить слабую тень упрека. Он уже давно не одобрял отношения Вулфа к своей приемной дочери. Темноволосая девушка с Балкан по имени Карла, говорящая с акцентом, в один прекрасный день свалилась на голову Вулфа и умудрилась впутать его в дело, которое отнюдь не способствовало увеличению его банковского счета. Когда все кончилось, она возвестила, что не собирается возвращаться на родину, но также не намерена воспользоваться находившейся в ее распоряжении бумагой, которая была выдана ей когда-то в Загребе и удостоверяла, что Карла является приемной дочерью Ниро Вулфа. Она преуспела в двух направлениях — получив работу в туристическом агентстве на Пятой авеню и выйдя через год замуж за его владельца, некоего Вильяма Р. Бриттона. Между мистером и миссис Бриттон и мистером Вулфом не возникало никаких разногласий, потому что разногласия возникают при общении, а его-то как раз и не было. Дважды в год — на день рождения дочери и на Новый год — Вулф посылал ей огромный букет изысканных орхидей, и это было все внимание, которое он ей оказывал, если не считать его присутствия на похоронах Бриттона, скончавшегося от инфаркта в тысяча девятьсот пятидесятом году.
Всего этого Фриц не одобрял. Он полагал, что каждый человек, будь он даже Вулф, должен хоть изредка приглашать дочь, пусть и приемную, на ужин. Когда он изложил мне свою точку зрения, как это с ним иногда случалось, я пояснил, что Карла раздражает Вулфа так же, как и он ее, поэтому нормальные родственные отношения между ними невозможны.
Я последовал за Вулфом в кабинет. Карла сидела в красном кожаном кресле. Когда мы вошли, она встала и возмущенно сказала:
— Я жду вас уже больше двух часов!