Черная Книга Арды
Шрифт:
Седовласый перчаток не снял почему-то и за столом. Пил он с выражением какого-то мрачного интереса на лице, словно любопытно было, что с ним будет, — и, судя по всему, не пьянел совершенно. Уже Льерт-ай завел малопонятный Делхару разговор о различных взглядах на устройство мироздания со смуглолицым Тирнаном, а узкоглазый невысокий воин, чьего имени Делхар так и не сумел запомнить, обсуждал с широкоплечим Ахтаниром различные приемы боя — словом, застолье как застолье… Только Хоннар, тихо подойдя к седовласому,
— Тано, зачем ты это делаешь?
Тот, медленно обернувшись, посмотрел на юношу да так ничего и не ответил. Он вообще все время молчал, а странные его светлые глаза, словно бы пеплом, подернулись непонятной тоской.
— Хрш… хр… храшо тут у вас, — заплетающимся языком проговорил Делхар. — Я б того… остался даже… Одно худо: баб тут у вас нет. Как ж без их-то… Вот ты, — он махнул рукой с пустым кубком в сторону седого, — скажи мне: у т-тебя баба есть?
— Что?..
— Баба, грю, есть у тебя?
— Нет. Я один, — сказано было со спокойной горечью, словно тот, кого называли — Тано, давно смирился с тем, что — один, и ничего другого от своей судьбы не ждал.
— А че так? Парень ты того… хоть куда…
— Я сказал — нет. Оставим этот разговор.
Делхар похлопал глазами; на его лице отразилась какая-то смутная мысль, сначала приведшая его в растерянность, а потом, как видно, рассмешившая:
— Ты че… — он прыснул и примерился было хлопнуть седого по плечу; тот отстранился, — че… не можешь, что ли?..
И мгновением позже осознал, что рука в черной перчатке сжимает отвороты его куртки, что ноги его по какой-то непонятной причине не достают до пола, — и близко-близко увидел ледяные яростные глаза седовласого. Тот одним движением отшвырнул человека в кресло и прорычал:
— Я сказал — замолчи!
В зале повисло напряженное молчание. Седовласый стоял у окна, ни на кого не глядя; прежним ровным тихим голосом без тени теплоты проговорил:
— Вы, молодой человек, забываетесь. Вы преступаете рамки приличий.
Делхар потряс головой, почти трезвея, ошеломленный этой внезапной вспышкой:
— Ты… того, ты меня прости… вот же, видишь ты… хорошего человека обидел…
Он огляделся, ища поддержки у воинов, и в это время услышал спокойное:
— Я не человек.
— Тоись… к-как это?
— Так. Как видно, игра затянулась. Что ж, достойный Делхар, можете теперь рассказывать, что вы пили с самим Владыкой Севера — кажется, у вас меня называют так? Мне, конечно, весьма лестно…
— Ну, парень, и здоров же ты заливать!..
— Молодой человек, прошу простить меня, но, в конце концов, я на несколько тысяч лет старше вас, и это дает мне право на некоторую толику уважения с вашей стороны… возможно.
— Да ну, парень… слышь, не морочь мне башку, че ты… человек как человек…
— Тано, — странным голосом спросил Хоннар, — и ты что, после всего этого его здесь оставишь?
— Пускай остается, если захочет, — устало сказал седой. — Человек как человек. Пить только не умеет.
…На рассвете Делхар проснулся мгновенно, словно толкнул его кто. На пороге его комнаты стоял, пристально его разглядывая, давешний зеленоглазый юноша, Хоннар.
— Тебе здесь чего? — настороженно поинтересовался Делхар.
— Тано просил показать тебе Твердыню, — похоже, Хоннару поручение особой радости не доставляло. — Это долго. Идем, поешь сначала.
— …Здесь библиотека.
— Чего?
— У вас что, летописей нет?
Делхар нахмурился, соображая. Зеленоглазый Хоннар поспешил ему на выручку:
— Читать и писать умеют у вас? Записывают историю вашего народа?
— А! — просиял Делхар. — Нет. У нас песни слагают. Такие песни!.. Хочешь, спою?
— Нет-нет-нет, — Хоннар впервые улыбнулся. — Только не здесь. Помешаем людям. Но я все рассказываю — а ты ни о чем не спрашиваешь…
— Угу. Я все узнать хотел: вот ты все говоришь — учитель, учитель… Но «учитель» — ремесло разве? Кузнец — понимаю: учит ковать металл, мечи делать, наконечники стрел, чаши для пира. Воин — понимаю: учит сражаться, чтобы врага убить и выжить самому. Охотник — стрелять из лука, ходить бесшумно, читать следы, выслеживать добычу. Лекарь — в травах разбираться, лечить раны и хвори. Он — чему тебя научил?
Хоннар растерянно улыбнулся и пожал плечами:
— Он просто — есть.
— Ну и что с того? Я вот тоже есть; нет, что ли?
— Ты — другое. Он умеет все, о чем ты говорил, но мы учимся у него другому. Понимаешь, я сейчас буду искать слова, но это все будет не то…
— А ты попробуй. Растолкуй мне — уж коли вы все тут мудрые такие!..
— Хорошо. Он учит быть собой. Мыслить. Творить. Не что-то делать — творить. Понимать. Слушать и слышать.
Досадливо поморщился, тряхнул головой:
— Пойми, Делхар, это объяснить нельзя. И никто здесь не скажет тебе большего, чем я. Он просто — есть. И он — наш Учитель. Для всех, кто есть в Твердыне. И каждый из нас — его ученик. Вот и все. Все мы — таэро-ири…
Он взял с полки книгу, перевернул несколько страниц.
— Вот, нашел! Слушай:
"Нет высших и низших в Твердыне, нет господ и слуг, ибо все — братья, и все — Воины.
Воины Слова суть менестрели и сказители, и летописцы, и философы; те, кому дано исцелять раныфаэ и эрдэ,душу и плоть, силою слова.