Черная книга
Шрифт:
Студент рассмеялся:
— Вы чего едите?
— Тост с джемом.
— Не бекон и не сосиски?
Ребус отрицательно покачал головой:
— Я решил на некоторое время отказаться от мяса.
Эта новость, похоже, сильно порадовала студента.
— В холодильнике есть апельсиновый сок, — продолжил Ребус.
Студент открыл дверь холодильника и ахнул:
— Тут еды хватит, чтобы накормить весь курс!
— А поэтому, — назидательно произнес Ребус, — я рассчитываю, что нам ее хватит минимум на день или два.
Студент взял с холодильника
— Пришло вам вчера.
Письмо из налоговой. Ребуса предупреждали, что намерены прийти и проверить его квартиру.
— Запомни, — сказал Ребус студенту, — если кто будет спрашивать: вы все мои племянницы и племянники.
— Как скажете, дядя. — Студент снова принялся просматривать содержимое холодильника. — А где вы с Мики были прошлой ночью? — спросил он. — Я приполз в два, а тут никаких признаков жизни.
— А мы… это… — Но Ребус не смог найти подходящих слов, и студент пришел ему на помощь:
— Переливали из пустого в порожнее?
— Из пустого в порожнее, — согласился Ребус.
Ребус съездил в строительный гипермаркет «Сделай сам» на окраине города, купил цепочку для двери, глазок и инструмент, который, по словам доброжелательного продавца, понадобится ему для работы. (Как выяснилось, понадобился далеко не весь инструмент.) Поскольку поблизости оказался супермаркет, Ребус закупил еще продуктов, а к этому времени уже открылись пабы, и можно было заняться делом. Он заглянул в несколько заведений, но там не оказалось того, кого он искал. Однако он шепнул словечко одному-другому услужливому бармену, и те обещали передать его кому нужно.
Приехав домой, он позвонил в больницу и узнал, что Майкла сегодня выписывают. Пообещав заехать за ним в четыре, Ребус приступил к работе. Просверлил отверстие в двери и тут же понял, что для девушек это высоковато. Чтобы посмотреть в глазок, студенткам пришлось бы встать на цыпочки. Тогда он затолкал в дырку древесную замазку, просверлил новую и наконец установил глазок. Получилось кривовато, но ничего, главное — видно. Установить цепочку оказалось проще. После работы осталось два неиспользованных инструмента и сверло. Он подумал, не отвезти ли их обратно в магазин.
Потом он привел в порядок кладовку Майкла, сложил его белье в стиральную машину и поел макарон с сыром, которыми его угостили студенты. Он не стал извиняться перед ними за прошлую неделю, но сказал, что они могут пользоваться гостиной когда пожелают и, кроме того, он уменьшает их арендную плату, — последнее известие они, как и следовало ожидать, восприняли с энтузиазмом. Он ничего не рассказал про Майкла, рассудив, что брату это было бы неприятно. А установку цепочки и глазка на двери объяснил серией ограблений, происшедших в районе.
Он привез Майкла и большой пузырек с таблетками от бессонницы, заранее попросив студентов (за небольшую мзду) прогуляться вечерком, — у Майкла опять могла начаться истерика, и лучше бы обойтись без зрителей.
— Смотри, новый глазок, — сказал Ребус у дверей квартиры.
— Быстро ты.
— Протестантская трудовая этика. Или правильнее сказать — кальвинистское
— Видно, что делалось в спешке. Смотри, всю краску поцарапал.
— Не ворчи.
Майкл сидел в гостиной, пока Ребус готовил две кружки чая. Пока за ними не закрылась дверь, обоим казалось, что лестница полна угроз, и беспокойство одного передавалось другому. И даже войдя в квартиру, Ребус не чувствовал себя в полной безопасности. Но говорить об этом Майклу он не собирался.
— Такой, как ты любишь. — Ребус передал брату кружку с чаем. Он увидел, что Майкл снова плачет, хотя и пытается это скрыть.
— Спасибо, Джон.
Прежде чем Ребус успел что-либо ответить, зазвонил телефон.
Звонила Шивон Кларк, хотела уточнить подробности операции, назначенной на завтрашнее утро.
Ребус заверил ее, что все под контролем, от нее требуется только явиться и померзнуть несколько часов.
— Вы, как никто другой, умеете стимулировать подчиненных, — сказала она, завершая разговор.
— Ну и какие у тебя планы на вечер? — спросил Ребус у Майкла.
Майкл вытряхнул из коричневого пузырька большую круглую таблетку. Трясущейся рукой положил ее на язык, проглотил, запил чаем.
— Тихий вечер дома меня вполне устроит, — сказал он.
— Ладно, заметано, — согласился Ребус.
11
Операция «Толстосумы» началась тихо и неприметно в половине девятого утра в понедельник, за полчаса до того, как «БМВ» Дейви Дугари проехал на раздолбанную парковку таксофирмы. Алистер Флауэр и его команда, не будь дураки, прибудут в одиннадцать, а то и позже, но лучше об этом было не думать, в особенности если к началу работы ты, как Шивон Кларк, продрог и закоченел и с ужасом думаешь о следующем посещении биотуалета, который, ввиду отсутствия других возможностей, установили в кладовке.
К тому же было скучно. Констебль Питер Петри (из отделения на Сент-Леонардс) и Эльза-Бет Джардин из Торговых стандартов мучились понедельничным похмельем, а потому пребывали в дурном настроении. У Шивон сложилось впечатление, что они с Джардин, вообще-то, нашли бы о чем поговорить (обе пытались делать карьеру в профессии, традиционно считавшейся мужской), но присутствие Петри не способствовало откровенному разговору.
Питер Петри принадлежал к разряду неглупых, но толстокожих полицейских, которые делают карьеру благодаря тому, что всегда сдают квалификационные экзамены (хотя никогда не показывают блестящих результатов) и никому не перебегают дорогу. По характеру Петри был спокойный и педантичный. Шивон не сомневалась в его компетентности, просто не было в нем искры озарения, не было чутья. Но кто знает, что думает этот Петри о ней самой. Сидит тут в обнимку со своим термосом и удивляется: чего эта девица столько болтает? Воображает, наверное, что раз у нее университетский диплом, так она умнее всех… Впрочем, каким бы он ни был, на Джона Ребуса он ничуть не походил.