Черная корона
Шрифт:
Удальцов дал им пятьсот рублей. Народ загукал, оживился, сразу начал припоминать некоторые другие странности в поведении соседей. Многие странными Удальцову не казались, а вот некоторые могли вызвать просто здоровое недоумение, когда Маринка, к примеру, от нормального мужика жить куда-то подалась. Интересно, куда? Уж не в реабилитационный ли центр?
Хотя…
Хотя что для обитателей этого дома является нормой, интересно?! Они ведь наверняка считают, что тоже правильно живут.
— А где же мне разыскать
Вторая дама минутой раньше выползла из соседней комнаты. Утвердительно кивнула, что знает и подскажет, но непременно не за так. И выразительно потерла указательным пальцем о большой.
— Дом они купили на другом конце города, — пояснила она, спрятав деньги за пазухой. — Маринка тут кое-кому похвалилась, я не поверила. Дай, думаю, посмотрю. И эта сука у меня спицы вязальные как взяла с зимы, так и не вернула. Вот, думаю, тварь! Дома покупают, а на грошовых спицах экономят. Я и поехала автобусом.
— И что? Правда в дому живут эти охламоны? — удивился тот, что подрабатывал порой у соседей, непонятно было, правда, что именно он там делал: огород-то с палисадником заросли.
— Живут, да еще в каком! Я рванула было к ней. А хрен кто на порог пустил, так вот. — И она сморщила пьяное лицо в плаксивой гримасе. — Так вот спицы мои и пропали.
Удальцов еще раз уточнил новый адрес Марины, уважительно попрощался с пьяницами, кто знает, может, еще чем пригодятся, и с облегчением вышел на улицу.
Влада встретила его вопросом:
— Ну что? Узнал что-нибудь, нет?!
— Узнал, милая. Много чего узнал. И знаешь… — Он посмотрел в ее встревоженное лицо и усмехнулся: — Тебе не стоит так убиваться по поводу ее несчастливой участи. У нее, по-моему, все сложилось.
— То есть?
— Они переехали с мужем в большой дом. И адрес имеется. — Удальцов похлопал себя по карману рубашки. — Ну что, едем туда или как?
— Едем, конечно! Без вариантов! — Ее лицо просветлело. — Ой, я так рада, что у нее все хорошо! Так рада…
Удальцов тронул машину с места и, осторожно объезжая ямы и лавируя между ухабами, поехал прочь с этой унылой улицы. Если он и заметил машину, плетущуюся за ними чуть поодаль, то никак не связал ее присутствие с собой и Владой. Обогнать их было невозможно, улица была очень узкой, поехать чуть быстрее — тоже. Едет и едет кто-то сзади, что же с того? Он же не мог знать, что кому-то и зачем-то понадобилось следить за ними. Он упивался своим счастьем, находя радость буквально во всем.
Влада улыбалась — уже хорошо. Радовалась наладившейся жизни своей новой подруги — отлично. Смотрит на него с благодарностью — это же просто…
Да он что угодно для нее сделает, куда угодно отвезет, лишь бы она не хмурилась больше никогда.
Дом, указанный в адресе,
— У них есть дети? — удивился Удальцов, пытаясь вспомнить, говорила или нет Влада о детях Марины.
— Да нет… Вроде нет, — пожала она плечами, нетерпеливо прохаживаясь возле забора. — Так войдем или нет?
— Никто не открывает. Я уже несколько раз звонил.
— Женя, а может, звонок не работает, а? — Влада глянула в сторону крыльца. — Неужели ее дома нет? Так хотелось увидеться. Слушай, там что-то на двери.
— Где? — Удальцов вытянул шею, пытаясь рассмотреть то, на что указывала Влада. — Не вижу.
— Да, на двери какая-то бумага. Давай зайдем, может, там записка какая-нибудь. Идем.
— Записка, записка, — проворчал Удальцов и потянул на себя чугунную калитку. — Не закрыто. И тут тебе повезло, милая. Ладно, идем. Да, чуть не забыл. Ты бегать быстро умеешь?
— Я? Раньше могла. Давно не пробовала, а зачем бегать?
— На случай, если у них имеется злая собака, — улыбнулся Удальцов, чмокнув ее в переносицу, и пробормотал с уверенностью: — Не бойся, я смогу тебя защитить даже от тигра.
Собак и тигров за забором не было. Никто не выскочил из-за угла дома и не бросился на них. Беспрепятственно миновав расстояние от забора до крыльца, они взошли по трем бетонным ступенькам и растерянно переглянулись, останавливаясь возле тяжелой металлической двери.
То, что удалось рассмотреть Владе от калитки, не было запиской. Это был небольшой — десять на двадцать сантиметров — фанерный щит, прибитый к длинной палке, на котором жирными красными буквами было выведено слово «Продается». И надпись эта была обращена к двери, а не наоборот.
— Что-то я ничего не пойму. — Удальцов ухватился за затылок. — Они же его вроде купили. Почему тогда продается?
— Это, наверное, от прежних хозяев осталось, — попыталась объяснить Влада. — И качели, и песочница тоже. Как думаешь?
— Возможно. Ну что, стучим? — И, не дожидаясь ее согласия, принялся колотить по полированному металлу кулаком.
Открыли не сразу. Они чуть было не повернули обратно, когда дверь легко, без скрежета распахнулась и на пороге возник мужчина в широких шортах по колено. Клетчатая рубашка была не застегнута, ноги босы. Глаза неопределенного, размытого какого-то цвета смотрели холодно и настороженно.
— Чего надо? — тут же задал он вопрос, не позволив им поздороваться.
— А… а мы в гости, — брякнула Влада, беспомощно оглядываясь на Удальцова, ища поддержки.