Черная кошка в темной комнате
Шрифт:
— Так за это мало платят, Сила Игнатьевич.
— Это да. Уж сколько я тебе плачу… Ладно. Иди в нагрузку вари кофе. Нервы у тебя крепкие, Соломон Моисеевич?
— Моисей Соломонович, — поправил господин Зельдман Мамонова и очки на носу. После чего стал натягивать штаны.
— Все одно. Соломон Моисеевич, Моисей Соломонович. Что тот, что другой передовицы в газеты не пишут, — пробурчал Мамонов. — Они в банках сидят да в адвокатских конторах. Поближе к деньгам. Впрочем, черт с вами. Был бы человек умный, а национальность
Господин Зельдман ничего на это не ответил -вздохнул тяжело и отправился вниз, на кухню, варить им обоим кофе. «Неужели мои дела так плохи?» — с тоской подумал Мамонов.
По лестнице он спускался зажмурившись, поэтому пару раз споткнулся и чуть не упал. Но смотреть на все это не было сил. Труп жены ночью увезли в морг, однако бурые пятна по всему дому остались. Они с адвокатом обосновались на кухне, где кровавых следов было меньше всего. Какое-то время молчали. Моисей Соломонович пил кофе, а Мамонов собирался с мыслями. Как бы ему это объяснить?
— Послушай, Зельдман, — сказал наконец Сила Игнатьевич. — Вчера я был… э-э-э… немножко не в себе.
Моисей Соломонович посмотрел на него с интересом.
— Моя жена… — Мамонов тяжело вздохнул. Потом спросил: — Вот ты, к примеру, женат?
— Разумеется.
— Разумеется! Это что — необходимость?
— Человеку нужна семья, — осторожно сказал господин Зельдман. — Родной очаг, в котором теплится…
— Что, и дети есть? — перебил его Мамонов.
— Разумеется. Трое, — скромно сказал адвокат.
— Эк тебя! Трое! А моя дура… Извиняюсь, жена, рожать не хотела. Так что ничего в ней не теплилось. А теперь уж и не теплится. То есть уже не затеплится. Тьфу! — Он окончательно запутался.
Сбил ты меня с толку, Моисей Соломонович. Впрочем, это твоя работа. Ты ж адвокат! Скажи, что мне теперь делать?
Адвокат отставил чашку и сцепил руки. Старательно отводя взгляд от лица Мамонова, начал говорить:
— Видите ли, Сила Игнатьевич. Ситуация, скажем прямо, не простая. Выстроить защиту будет трудновато.
— Я никого не убивал!
— Ну разумеется. Вы никого не убивали. — Моисей Соломонович с опаской огляделся. — Думаете, здесь есть…
— Что есть?
— Устройства.
— Какие устройства?
— Здесь есть устройства.
— Прослушка, что ли? — сообразил наконец Мамонов. Моисей Соломонович посмотрел на него осуждающе и покачал головой. Мол, ай-яй-яй, как неосторожно. — Ну нет. Это ты брось. Я не видел, чтобы они сажали жучков. Говори смело.
— Осторожность не помешает. — Господин Зельдман пожевал губами. — Дело-то серьезное. Могу я говорить прямо? Или нам все-таки выйти на улицу? К примеру, в сад.
— Говори. А в сад ты всегда успеешь.
— И все-таки…
Моисей Соломонович встал
— Мне, как своему адвокату, вы можете сказать правду, Сила Игнатьевич.
— Да какую правду?! Не убивал я!
— Быть может, вы этого просто не помните?
— Да что вы, сговорились, что ли? Когда я приехал, она уже была мертва!
— Повсюду ваши следы… а пистолет вы… э-э-э… брали в руки?
— Да. Брал.
— Значит, на нем ваши отпечатки пальцев. Жену вы, как я уже понял, не любили. Кто об этом знал?
— Господи, да все!
— Значит, все знали, что вы с Эльзой Валентиновной живете плохо?
Мамонов кивнул.
— Хуже некуда!
— Вы… э-э-э… ссорились?
— Ссорились?! Это мягко сказано!
— То есть вы ее… э-э-э…
— Вот именно. Я ее э-э-э. Случалось.
— Били? — Моисей Соломонович вздрогнул.
— Поколачивал. Бывало.
— И… э-э-э… следы на теле остались?
— Э-э-э… остались. Правда, недельной давности. Последнее время мне было не до «э-э-э». Да и не пил я. Почти.
— То есть вы били ее, будучи в состоянии алкогольного опьянения?
— Да.
— А вчера вы были в каком состоянии?
— В этом самом. В «э-э-э»… Но! Умеренно! К вечеру я уже успел протрезветь. Хотя, признаться, страсть как хотелось ей вмазать. У меня праздник, а она: «Опять нализался»! Ну никакого понимания!
Моисей Соломонович посмотрел на него с жалостью. Вздохнул и сказал:
— А теперь разберем ситуацию. Вы с женой жили плохо, скандалили, вы ее периодически избивали. В состоянии алкогольного опьянения. У вас на даче находят ее труп. В этот вечер вы возвращаетесь домой именно в состоянии алкогольного опьянения. Она лежит на втором этаже мертвая. Ее застрелили. Пистолет, из которого ее застрелили, принадлежит вам. Повсюду ваши следы, на рукояти оружия ваши отпечатки пальцев. Таковы факты.
— Но я ее не убивал!
— Факты, — с нажимом сказал Моисей Соломонович. — Можно было бы сослаться на состояние аффекта. Сильное душевное волнение, вызванное аморальными действиями потерпевшей. Но вы же ее избивали каждый раз, как выпьете! Это с вашей стороны имело место насилие и аморальные действия! Кто об этом знал?
— Черт. Леонидов знал.
— Леонидов?
— Мент. Ты его помнишь. Он был здесь вчера. Она показывала ему синяки. И эти две. Астролог и психотерапевт. Подружки. Она регулярно к ним бегала и жаловалась. А главное — теща. Она тоже знала.
— Вот видите, сколько против вас свидетелей! И каких! Сотрудник милиции! Ни о каком состоянии аффекта, а также условном сроке и речи не идет! Это ж умышленное убийство! Статья сто пятая УК! Как бы не пункты «и» и «д»!
— Что за пункты? — хрипло спросил Мамонов.