Черная кровь Мароха
Шрифт:
– И что?
– спросил он, отрывая изумлённый взгляд от моей тарелки, и принял грозный вид.
– И ничего.
– Алиса, ты не рассказала ему что ли?
– возмутился Хас, а я обречённо вздохнула. Это закончится когда-нибудь?
– Что?
– выкрикнул Курт, и я уж было открыла рот, чтобы ответить, но Зак меня опередил.
– Алиса, сними пиджак.
– Да ну вас!
– возмутилась я.
– Мне уже поужинать нельзя спокойно? На работе все достают, дома, да от вас нигде нет покоя! Я свободный человек и имею право на личное
Но Курта не вдохновила моя возмущённая речь, он вскочил со своего места и грубо стащил с меня пиджак. Я чертыхнулась про себя. Надо было блузку с длинным рукавом надеть.
– Алиса!
– заорал он, увидев мои синяки.
– Кто это сделал?
– Вот это ты!
– ответила я, оголяя плечо и демонстрируя большой свежий кровоподтёк, в котором было не сложно узнать пальцы Курта. Зак тихо зарычал.
– Какого чёрта! Мы над твоей дамой трясёмся, оберегаем, а ты в первый же день… - начал говорить он, но замолчал, увидев взгляд Курта. А тот, кажется, был готов разрыдаться. Но плакать разумеется он и не думал, не пристало грозным мужчинам сырость при друзьях разводить, а переводил ошарашенный взгляд с моего плеча на свою руку и обратно, словно его конечность могла дать объяснение: как это она такая нехорошая сотворила со мной.
– Я же не сильно, детка… - прошептал он.
– Как так получилось?
– Ты не виноват, - ответила я, не зная, что ещё можно сказать в этой ситуации. Одним синяком больше, одним меньше… Благо, что они не сильно болезненные.
– Но как? А это откуда?
– поднял он мою руку.
– Так ты не знаешь причины?
– уточнил Хас, хотя это было без надобности. Ответ написан на лице Курта. Он покачал головой и поднял взгляд на Саху, который смотрел на меня ошарашенными глазами и наверняка злился, что я утаило это от него. Но если от Смотрителей я худо-бедно отбивалась, то с Саху всё несколько сложнее. Он скривил губы и тоже покачал головой.
– То есть в вашем мире беременность проходит так же как и здесь?
– спросил Зак.
– Не знаю, - тихо ответил Курт.
– Я не видел ни одной беременной.
– То есть как? Сколько ты там прожил?
– Сто восемьдесят лет.
– Сколько?
– воскликнул Таул.
– И ни разу не видел?
– У нас беременность - великое чудо, - тихо произнёс Саху.
– Чудо, которое происходит настолько редко, что многие проживают вечность, но так и не могут познать радость материнства или отцовства.
Образовалась мёртвая тишина, а Курт продолжал держать мою руку, словно та фарфоровая, и смотреть на мои синяки, но вдруг резко схватил телефон со стола и набрал чей-то номер.
– Айк!
– гаркнул он через секунду.
– Что с Алисой?
Замолчал на секунду, слушая ответ, а аппарат в его руке заскрипел, не выдержав грубого отношения.
– Если бы я знал, то не спрашивал, - зарычал Курт как тигр.
– Ты сегодня ей звонил, зачем? Бездна! Говори!!
Курт поднял на меня бешеные глаза и протянул телефон.
– Он скажет только тебе.
– Привет Айк, - поздоровалась я со своим надоедливым врачом, ибо за последний месяц он меня достал так, что я уже готова переехать на северный полюс и жить с пингвинами, лишь бы не видеть его.
– Алиса, я тебе сегодня весь день звонил, - очень строго произнёс он, но поняв, что отвечать на это я не собираюсь, продолжил: - я собрал консилиум…
Чего он собрал?
– В общем, у меня плохие новости…
– Говори уже, - простонала я.
– Этот ребёнок слишком силён для твоего тела и ему надо больше, чем ты можешь дать, - сказал он.
– Чего?
– не поняла я.
– Человек и марох… разница между этими видами настолько велика…
– Но я же смогла забеременеть, - возмутилась я, понимая к чему он клонит. Из курса биологии мне было хорошо известно, что от союза двух разных видов никогда ничего не выходит. Но раз у нас с Куртом получился ребёночек, значит всё должно быть нормально. Природа мудрее нас.
– Да и этот ребёнок - чудо… чудо, которое ты не сможешь выносить. Мне очень жаль, но ты должна сделать аборт, иначе умрёшь.
Я выключила телефон и села за стол. Все молчали, молчал и Курт. Он наверняка слышал слова Айка, но что чувствовал? Я за пять с лишним месяцев успела полюбить этого малыша. Я чувствовала шевеления своей дочки, разговаривала с ней, ходила по магазинам и присматривала одежду и колыбельку… а Курт? Он с животом то меня видит впервые. То, когда я носила его силу, не считается.
– Что он сказал?
– тихо спросил Зак.
– Он сказал, что я умру… - тихо ответила я.
– Алиса, он прав. Если беременность убивает тебя, то нужно сделать аборт, - запротестовал Курт.
Я покачала головой, взяла его руку и положила её себе на живот.
– Чувствуешь? Она живая, она всё слышит.
– Детка, о чём ты говоришь? Мы должны избавиться от…
– Нет Курт!
– резко оборвала я его.
– Это наш малыш и я не убью её! Слышишь! Я не стану убивать свою дочь! И прошу больше эту тему не обсуждать.
Таул покачал головой, Зак отвернулся, а в глазах Хаса я увидела слёзы. Хотя наверно показалось, не будет же он плакать в самом деле… в отличии от меня. Но я задушила подкатившие к голу слёзы и приказала себе успокоиться. Взбесившиеся гормоны и без того радовали меня плаксивым настроением.
Праздничный ужин длился не долго, все быстро поели и разошлись, кто спать, а кто собрался на работу. Саху уехал к Кристине, толком и не поговорив с другом, выздоровление которого ждал с нетерпением, а Курт так и не сдвинулся с места, продолжая сидеть за обеденным столом в гордом одиночестве.
Я же слонялась без дела по дому и, не придумав ничего более интересного, пошла наверх в спальню. Приняла душ, переоделась и легла в кровать, пустую за долгое время. Даже непривычно.
Закрыла глаза и улыбнулась, почувствовав лёгкий толчок в животе.