Черная кровь справедливости

Денисенко Андрей

– Значит, магиер успел. Иначе ты со мной и говорить бы не стал. – Одиночка устало прикрыл глаза. – Это хорошо. И ты, приятель, хочешь знать, не пора ли уносить ноги. Собираешься все шишки оставить мастеру Гремену.

– Магиера скоро поймают. – В голосе мариозе прозвучало нетерпение. – Возможно, он или недоумок Маклес окажутся сговорчивее тебя. Учти, мне достаточно выслушать только одного из вас.

Пересиливая боль, Одиночка тихо рассмеялся.

– Магиера тебе не поймать. А я… ты будешь сильно удивлен, чернорожий, но я не шпион. Я дурак. А теперь сижу вот и думаю, зачем я полез в ваш гадюшник.

Мариозе скривился.

– Вижу, ты хочешь поиграть в героя. Напрасно. Но я терпелив. У тебя

будет время подумать. Я приду позже. Если ты не одумаешься, сможешь познакомиться с пыточной камерой мастера Дела. Или с моей лабораторией. Хочешь, я попробую отрастить тебе крылья? – Мариозе кивнул в сторону зажимов, вделанных в стену. – Даже троллям при этом чуточку больно, а ведь они куда менее чувствительны.

Одиночка безразлично опустил голову.

Махнув телохранителям, мариозе покинул зверинец. Поднявшись в свои комнаты, он зажег несколько ароматических палочек и, опустившись на атласные подушки с бокалом вина, принялся размышлять. Порученную императором миссию можно было считать выполненной. Почти выполненной. Он втянул наполненный ароматами родины воздух. Благовония всегда помогали ему расслабиться, размышлять разумно и неторопливо. «Обдумывай дела, отрешившись от дел» – так учили Посвященных Править Дети Океана, святые избранники самого Сына Воды.

Он закрыл глаза, вспоминая прощальную аудиенцию в императорском дворце. «Я доверяю тебе как себе самому, – сказал тогда Солнцеподобный. – Никто не должен знать о твоей миссии, и даже ты сам до времени не вспоминай о ее истинной сути». Когда он понял, что должен сделать, у него не возникло и тени сомнения: после завершения всех дел от него ждут ритуального самоубийства. Только так можно будет сохранить в надежной тайне то, что ему поручено. И он не собирался бежать от судьбы. Аристократ в семнадцатом поколении, носитель высшего Священного Знания, был готов без колебаний выполнить любой приказ императора. На таком слепом повиновении восстала из пепла Битвы Богов великая Островная Империя. А теперь, когда пришла пора распространить власть Империи на разодранный междоусобными войнами материк, железная воля Императора превратит мариозе в великий всепобеждающий меч.

Мариозе расслабленно откинулся на подушки. Здесь, на диком материке, среди грязных дикарей, ему очень не хватало продуманной роскоши фамильного дворца, изящных удовольствий и пятидесяти прекрасных наложниц, приносящих ему изощренные эротические радости. Он вспомнил, как тщательно устраивал большой погребальный праздник, убивая красивейшую из наложниц на каждую годовщину смерти отца, как боролись за право оказаться на священном погребальном костре лучшие красавицы его гарема. Вспомнил чудесные розовые кусты в саду, которые для утонченности аромата поливали кровью рабов, и весеннюю ночь греха, когда в присутствии избранных гостей он съедал печень живого младенца, чтобы стать моложе. И огромные парки, и беседки для размышлений, и великие храмы Сына Воды… Он очень скучал по родине, но, прежде чем думать о последнем возвращении, требовалось до конца исполнить волю Солнцеподобного.

Итак, достаточное для морских битв количество крылатых троллей уже отправлено. Осталась незаконченной вторая, главная часть миссии, о которой белолицые дикари даже не догадываются. Подрастающие в зверинце особи должны покинуть клетки и разлететься по Пограничью, сея хаос и разрушение. Тролли достаточно плодовиты и живучи: через год-другой в Пограничье не останется ни одной деревни, и армия лендлорда будет вынуждена отступить на запад. И тогда в долины придут Дети Океана, а Великая Островная Империя превратится в Великую Империю Воды и Земли.

Проблема заключалась в том, что лендлорд, судя по всему, уже пронюхал о троллях. Но сейчас особи еще недостаточно подросли и мало на что способны. Требовалось

выяснить планы лендлорда. Наемники Гремена, эти неотесанные болваны, смогут привезти лишь холодные трупы лазутчиков, в этом он был уверен. Следовательно, оставался единственный шпион, которого еще можно заставить говорить. Мариозе вздохнул. Нельзя позволить Делу Гремену убить шпиона прежде, чем тот выложит все, что знает. Пытки не подходят. Без опытного палача пленник, возможно, и останется жив, но наверняка лишится рассудка. Можно заставить его говорить при помощи магии, но потребуется день-два, чтобы подготовить травы. Мариозе поднялся и стал бесшумно прогуливаться по комнате, поглядывая на чучело тролля. Надо что-то придумать, чтобы на несколько дней отложить казнь.

Глава 17

Небо на востоке из бархатно-черного быстро превращалось в жемчужное: близился рассвет. В предрассветных сумерках очертания деревьев оставались нечеткими, но с каждой минутой мгла отступала. Споткнувшись о корни, Корон пошатнулся. Робин Маклес едва успел его поддержать.

– Сюда… через кустарник.

«Совсем выдохлись». – Мысли всплывали рваными клочьями. Корон тряхнул головой, стараясь разогнать туман перед глазами. Они бежали без отдыха уже несколько часов – и все равно черные стены форта были слишком близко. Если по следу пустят собак, им не уйти. Корону показалось, что он услышал отдаленный лай, но все равно продолжал упорно переставлять налитые тяжестью ноги. Его шатало, желудок сжался в комок и подступил к горлу. Противоядие Маклеса хоть и подняло с кровати, но окончательно развеять дурман сонного порошка могло только время. Корон брел как в полусне. Он с трудом вспоминал, как спускался по веревке со стены, как Маклес помогал перебраться через ров и как они без оглядки бежали к спасительным деревьям, каждую секунду ожидая услышать тревожный окрик стражника и смертельное пение стрел. Корон снова споткнулся, ясновидец подхватил его под руки.

– Тяжелый ты, мастер Корон. Эдак и до оврага не доберемся.

Корон попытался освободиться, но едва устоял на ногах.

– Обопрись на меня. Надо торопиться.

– Ты бы дальше… один. Не могу я больше.

Маклес на секунду замер, оглянувшись назад, потом хрипло втянул воздух. На лице ясновидца мелькнул испуг. Теперь лай разъяренной своры был слышен слишком отчетливо.

– Поговорим позже… если уцелеем. Обопрись, магиер, так будет проще.

Деревья расступились, они взбежали на песчаный взгорок. Дальше начинался широкий спуск в покрытый густым кустарником овраг. Внизу шуршал засохший камыш.

– Там ручей. Попробуем сбить с толку собак. – Несмотря на предрассветную прохладу, лоб ясновидца был покрыт бисеринками пота.

– Я пойду сам. – Решительно отстранившись, Корон начал спускаться. Он чувствовал себя все хуже, глаза слипались, ноги стали ватными. Еще у форта Маклес предупреждал, что действие тонизирующего настоя не продлится долго, но Корон никак не ожидал, что будет буквально засыпать на ходу. Все силы уходили на то, чтобы не упасть прямо здесь, на склоне. Корон намеренно выбирал дорогу через самый густой кустарник, чтобы колючие ветки хлестали по лицу, продирались сквозь одежду и царапали руки, не позволяя уснуть. Ясновидец, сопя, топал следом.

Тявканье и вой своры слышались все яснее. Предрассветный сумрак мешал погоне двигаться быстро, но и Корон, и Маклес понимали, что в их распоряжении самое большее – четверть часа. Тяжело дыша, они вломились в камышовые заросли. Если бы не собаки, здесь можно было бы укрыться, но теперь приходилось по колено в воде брести вверх по ручью. Через несколько сотен шагов ручей стал глубже, вода поднялась до пояса. Корон молча махнул рукой в сторону ивняка. С трудом выдергивая ноги из вязкого ила, они двинулись к берегу.