Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи
Шрифт:
Собственно говоря, такая методика правомочна, но применима ограниченно. Ведь и микроскоп – инструмент полезный, если надо изучать кристалл или бактерию. Но рассматривать в микроскоп большой организм нецелесообразно. Надо найти другие приборы.
Монгольский улус создавался как усложняющаяся социальная система 60 лет. И вдруг лопнула одна, только одна связь… и система развалилась. Эпоха накопления сменилась эпохой распада, столь же необратимой и столь же нежелательной для участников событий, как и предыдущая. Ведь, надо думать, никто не хотел бросить дом и семью, чтобы умирать в китайских болотах или среднеазиатских пустынях, но люди шли на это. И теперь, когда возникла необходимость
«Сила вещей» сменила свой знак, но продолжала работать. После смерти хана события развивались так: две армии, стоявшие в Китае, возглавил Хубилай. В его войсках было больше двух третей воинов, мобилизованных на Руси, Кавказе и в Иране. По существу, это был иностранный легион, вынужденный быть верным начальникам лишь потому, что попасть в лапы китайцев было еще хуже. Эти воины устроили курултай, наподобие монгольского, и провозгласили Хубилая великим ханом.
Как реагировал на это сам Хубилай – сказать трудно, но поскольку монгольские командиры со своими отрядами от него откололись, ему пришлось принять предлагаемый пост. Альтернативой была смерть.
Монголы в степи тоже собрали курултай и провозгласили своим ханом законного наследника – Ариг-бугу. Его поддержали внук Угэдэя – Хайду, и сын Джаготая – Алгуй. Однако Алгуй затем изменил и перешел на сторону Хубилая, чем обеспечил ему победу в 1264 г. Но война на этом не закончилась.
Глава Золотой Орды, Берке, воспользовался междуусобицей для того, чтобы добыть своей Орде независимость, которая выразилась в том, что он перестал высылать в Китай деньги, собираемые в покоренных областях. Фактически Золотая Орда и примкнувшее к ней великое княжество Владимирское превратились в независимое государство, двуединую империю, вроде Австро-Венгрии.
Но это было еще не все.
Мотивы поступков как отдельных персон, так и этносов (ведь и те и другие – системы, только разных порядков) часто бывают преследующими экономическую выгоду. Часто, но не всегда.
Берке был истинный монгол, Чингисид, патриот великого улуса, но он ненавидел своего двоюродного брата – Хулагу. Из каких-то побуждений Берке перешел в мусульманство. С точки зрения тогдашних монголов, это было его личное дело, но сама точка зрения была близорука.
Узнав о разгроме Багдада и гибели халифа, Берке воскликнул: «Мы возвели Мункэ-хана на престол, а чем он нам воздает за это? Тем, что отплачивает нам злом против наших друзей… и домогается владений халифа, моего союзника. В этом есть нечто гнусное!»
Надо полагать, что Берке выражал собственную, а не государственную позицию. Золотоордынские отряды служили в войске Хулагу, будучи посланы к нему при начале похода, то есть еще Батыем. И Берке, став улусным ханом, не рискнул их отозвать. Зато он сделал это, как только узнал о смерти Мункэ. И тут же он подбил на восстание двух грузинских царей: Давида Нарина и Улу Давида. Восстание было не подготовлено и поэтому обречено, но тем не менее причинило Хулагу много неприятностей, ибо для его подавления пришлось снимать войска с фронта. И наконец, он отдал приказ своим воинам, сражавшимся в Палестине и не имевшим возможности вернуться на родину, перейти на сторону мамлюков, не без основания полагая, что земляки между собой договорятся. И за все неудачи монгольского оружия он винил Хулагу.
Но все эти передряги не имели бы значения, если бы они не сопрягались с процессами этногенеза. Аль Омари, арабский географ, в XIV в. писал о Золотой Орде:
Можно обвинить Аль-Омари в географическом детерминизме, но одновременно придется признать его правоту. Ландшафт и этнос – части любой экосистемы, только этнос в ней является верхним звеном. Поэтому ассимиляция монголов в XIII в. среди половцев, а потом, в XIV в., среди русских – процесс естественный и не вызывающий удивления.
Помешать этому процессу могла бы только идеологическая, то есть религиозная, рознь, но мангуты и хины (чжурчжэни) происходили не из Восточной Монголии, где несторианство в начале XIII в. не было распространено. Оно пришло туда, но позже и быстро погибло, успев породить «желтую веру» (теистический буддизм) в Тибете. Но речь идет не об этом, а о том, что Берке сделал ставку на православие, на русских и грузин, а не на несториан, что и дало культурно-этническую базу для его ненависти к Хулагу.
Однако успех его не столько продуманной, сколько эмоциональной политики был связан с тем, что он следовал настроениям своего народа и «силе вещей», продолжавшей неуклонно действовать. Иначе не был бы Берке ханом.
Но как ни устойчива закономерность, названная нами «силой вещей», сломать можно и ее. Вопрос в том, надо ли это делать, каких жертв это будет стоить, и какие людские качества для этого нужны.
Ответим сперва декларативно. Без крайней нужды лучше не пытаться изменить историю, ибо это всегда будет стоить очень дорого, а предусмотреть результаты невозможно. Поэтому для выступления против естественного хода событий нужны два качества: глупость и безответственность. На это легко возразить: людей с такими свойствами не следует допускать до должности правителя, который решает политические вопросы, от кого зависит благополучие государства и жизнь подданных. Увы, в средние века феодалы и прелаты получали должность либо по праву наследия, либо по знакомству, а потому в эпоху феодализма иногда действовали дураки и мерзавцы, а поддерживали их подонки и подхалимы.
К счастью для народов и культур, такое безобразие бывало относительно редко, но всегда приносило огромный вред. Глупость делала то, чего не могли достичь ум и талант, – она искажала «силу вещей», логику событий, вслед за чем наступала расплата, что показал М. Дрюон в своей серии романов «Проклятые короли».
Он прав во всем, кроме одного – тамплиеры тоже были прокляты, и тоже за предательство доверившихся и за последствия своего поступка, которые были так ужасны, что даже историки старались их забыть и не упоминать. А жаль! Преступления в истории столь же поучительны, как и подвиги. Игнорирование их искажает ход событий, которые мы анализируем, чтобы понять не только «что» и «как», но и «что к чему».
Ведь ради ответа на этот вопрос мы предложили вниманию читателей сложную этнокультурную систематику, ввели понятие «суперэтнос» и описали явление природы, довлеющее над нашей психологией, – пассионарность – и показали различие культурных типов и их доминант, иногда совместимых, а иногда непримиримых. Мы уже убедились в том, что существование больших этнокультурных систем поддерживается не только внутренней взаимной симпатией субэтносов, но и соперничеством их, иногда борьбой друг с другом, но эта борьба качественно отлична от борьбы на суперэтническом уровне, как, например, борьба гвельфов с гибеллинами отличалась от борьбы Христианского мира с миром Ислама.