Черная линия
Шрифт:
Остановившись на обочине, он открыл третий документ.
После круга поедешь по первой дороге налево. Примерно через пять километров ты увидишь причал. Вывеску не ищи — это даже не порт. Просто понтон, откуда отплывают искатели жемчуга, иногда отваживающиеся нарушать бирманскую границу.
Найди там какого-нибудь моряка и попроси его довезти тебя до Кох-Рава-Та. Он поймет, несмотря на твой акцент: это один из островов вдоль побережья. Будь мужественной: добраться до Кох-Рава-Та нелегко, там коралловые рифы.
Когда будешь подплывать к острову, еще на лодке открой следующий документ. Там ты найдешь последние
Я дрожу, набирая эти строки, любовь моя, потому что представляю себе, как ты их читаешь. Это значит, что ты уже в нескольких километрах от Истины.
Моя Лиз, я протягиваю тебе руку. Над всеми людьми. Над приличиями и ложью.
Я нашел тебя над ничтожеством и над разумом.
Теперь ты должна найти меня.
Марк медленно закрыл крышку ноутбука. Он отметил, что в порыве страсти Реверди уже не использовал третьего лица. Маска упала. Время обиняков и предосторожностей прошло.
Он повернул ключ зажигания и поехал к причалу.
62
К тому времени, когда он до него добрался, грозовые тучи сгустились. Против своей воли Марк улыбнулся. Все шло отлично. Вчера в Кох-Сурине он избежал встречи с муссоном, но теперь, на решающем этапе, эта встреча состоится.
К тому времени, когда он припарковал машину, упали первые капли. Не ожидаемый потоп, а лишь его предвестники. То, что в Азии называют «карманным дождем». Или «дождем в кармане» — Марк никогда не мог понять.
Причал являл собой жалкое зрелище. Что-то вроде кладбища кораблей вдоль узкого морского залива. Вытащенные на берег лодки, ржавые посудины, наполовину увязшие в темной грязи, изъеденные солью и водорослями. По другую сторону залива на краю мангрового леса стояли несколько подслеповатых хижин на сваях, высоких, как заводские трубы. И ни души вокруг.
Ему все-таки удалось найти рыбака, сидевшего в лодке и чинившего сети. Он был пятнистый, как ягуар, и совершенно черный. Марк несколько раз произнес название «Кох-Рава-Та». Старик затребовал три тысячи батов. Марк поторговался для вида. Больше всего его интересовало время. Он показал рыбаку свои часы; половина шестого. Тот указал на циферблате время приезда на остров: шесть часов. То есть практически ночью. У него останется всего полчаса на поиски.
Но больше ждать он не мог. Терпеть еще одну ночь было совершенно немыслимо. Он побежал в машину за дождевиком, электрическим фонариком, компьютером — и шприцем. Рыбак помог ему залезть в лодку и сунул в карман две тысячи батов. Марк уселся на носу. Лодка была типичной для этих мест — очень узкая, с единственным мотором, установленным на длинном шесте, к концу которого крепился винт.
Выбираясь к лиману, рыбак маневрировал среди лабиринта болот. Вода была черной, как обычно перед грозой. Каждая волна, каждый бурун казались густыми, как мазут. Когда из лимана они вышли в море, поднялись волны. Вода стала желто-коричневой, как будто насыщенной железом. Марку казалось, что они плывут во мраке времен. Бронзовый век, железный век…
Горизонт напоминал свинцовый занавес, туго натянутый, черный. Словно вся сила муссона сосредоточилась над ними в виде жесткой компактной ленты. Сгущавшиеся тучи приобрели цвет запекшейся крови, тут и там их пронизывали молнии. Завеса дождя еще больше затемнила все вокруг, как будто внезапно наступила ночь.
Под дождевиком Марк прижимал к себе свои вещи. Теперь море вокруг лодки стало ярко-синим.
Он взглянул на рыбака.
Покрытые джунглями, эти острова напоминали пригоршню изумрудов, брошенных в воду. Рыбак показал пальцем. Кох-Рава-Та находился посередине. Словно подчеркивая его жест, на небе вспыхнули молнии, осветившие именно купол леса над островом.
Они плыли около двадцати минут. Теперь Марк подмечал детали: склоны серых утесов, деревья, сгибавшиеся под тяжестью лиан, полоску белой пены, отмечавшую границу между морем и землей. Рыбак заглушил мотор в двухстах метрах от берега. Дальше плыть нельзя: слишком мелко. Реверди предупреждал об этом. Но ведь должен существовать проход, какой-то способ причалить. Надо открыть четвертое послание. Натянув дождевик над ноутбуком, он щелкнул по иконке:
Любовь моя,
Итак, ты уже возле острова. Теперь надо направить тебя внутрь сокровища. Вспомни: на Кох-Сурине ты нашла дыхание, окружающее каждую Комнату Чистоты. Ищи то же дыхание и здесь, и ты найдешь место…
Бамбук. Надо отыскать бамбуковый лес на Кох-Рава-Та. Но это не поможет ему причалить. Он продолжал читать.
Когда Найдешь Комнату, тебе придется погрузиться в ее тень. Там тебя ждет нечто. Храм.
Ты должна найти этот храм, милая моя, и пройти ее. Пройти по нефу, по трансепту, по апсиде… Пока не найдешь балки, возле которых ощущается аромат ладана.
Тогда ты наберешь в свой шприц чистоту, парящую в этих высотах. Там и находится Тайна.
Цвет Истины.
И одновременно Цвет Лжи.
Я представляю себе, как ты стоишь перед Тайной.
Когда тебя ослепит этот темный свет, мы сможем воссоединиться. Тайна скрепит наши души и наши тела в единую Благодать.
Я люблю тебя.
Укрывшись под своим дождевиком, Марк пробормотал ругательство. Он ничего не понял из этого послания. Ни намека на указание, как причалить к острову. Что касается рассуждений о «храме» и «балках», они били все рекорды таинственности.
Они немного приблизились к берегу: метров на сто. Марк прищурился, но не увидел никаких светлых пятен в листве. Бамбука на горизонте не было. Он знаком показал рыбаку, что хотел бы проплыть вокруг острова. В ответ тот скорчил гримасу. Жестами он по-прежнему давал понять Марку, что здесь слишком мелко. Марк вытащил еще сто батов. Рыбак положил их в карман, но выражение его лица от этого не изменилось. Ворча что-то под нос, он завел мотор.
Лодка подалась назад, развернулась, чтобы пойти в обход острова справа. Рыбак следовал точному маршруту среди коралловых рифов, торчавших из волн. Марку по-прежнему не удавалось разглядеть узкие листочки. Только густой лес, темный, непроходимый, иногда прорезанный ущельями. Ему вспомнился «Остров мертвых», знаменитая картина Бёклина. То же мрачное ощущение, та же загадочная отрешенность, затаившаяся в гуще растительности.
Сумерки сгущались. Марк понял, что у него остается не более пятнадцати минут. Теперь они плыли вдоль скалы, выходившей прямо в море. Показался пляж под пальмами, наклонившимися так низко, что их стволы почти лежали. По-прежнему никакого бамбука. Спускалась ночь. Дождь усиливался. Рыбак недвусмысленно показывал жестами: пора возвращаться. Марк ответил другим жестом: плывем дальше! Тот мотнул головой и, не ожидая ответа, начал разворачиваться.