Чёрная Луна Лилит
Шрифт:
– От этого можно сойти с ума, – пробормотал Сатрэм.
– Ну-ну, всё не так плохо! Синестезия стимулирует творчество, – улыбнулся Тала.
Прищурившись, врач наблюдал за ним.
«А он хитёр, – подумал Сатрэм. – И, кажется, прекрасно знает, что со мной происходит».
Тала улыбнулся. Зубы у него были крупные и слегка желтоватые. Как у лошади. У Сатрэма свело скулы от этого, в мозгу мгновенно вспыхнули цифры.
– Это мучительно, – невнятно пробормотал Сатрэм. – Я надеялся, что постепенно память о ней сотрётся.
– Пройдёт
Сатрэм почувствовал, как по щекам потекли слезы. Он хотел вытереть лицо, но руки слишком отяжелели. Шея покрылась горячим потом.
– Чем сильнее любишь, тем дольше страдаешь, – явно смакуя, говорил Тала. – Чем глубже любовь, тем интенсивней обмен клетками, тем сильнее люди прикипают друг к другу. Видите ли, каждый человек наследует некий шифр, позволяющий клеткам складываться в неповторимую структуру, которая будет отличительной чертой личности. Существует теория, что, в конце концов, всё человечество соединиться в одно космическое существо, и в этом сиянии тела преобразят свою внешнюю оболочку, ткань, в лучезарное бессмертное тело.
Голос врача доносился словно издалека …
– …любовь имеет отношение к колдовству: один взгляд, быстрый и точный, пронзает сердце. А вы знаете, что человеческое сердце разумно? Да, у него есть свой мозг – крошечный, всего около сорока тысяч клеток, но он есть! И у него самое мощное энергетическое поле в человеческом организме. Оно имеет форму тора, самой уникальной, основополагающей структуры Вселенной…
Тала отдалялся, словно уплывал куда-то…
– Это священное пространство. К нему нельзя прикасаться…
Сатрэм смотрел на врача и чувствовал, что он хочет разорвать его связь с женщиной, которая ему дороже себя самого.
И ярость наполнила его до краев.
– Что со мной? Что вы знаете обо всем этом? – прохрипел он.
От случившегося потом остались лишь разрозненные обрывочные воспоминания…
Голос нейропсихолога звучал издевательски:
– Я ничего не знаю. Почти ничего. Есть кое-какие клинические признаки. Возможно, это накопление мутаций, вызывающих недоразвитие органов, потерявших свое значение. А, может быть, это какой-то штамм, мутантная форма. Вирусы постоянно эволюционируют, стремясь к совершенству… Я работаю над созданием вакцины…
– --
В тот день Сатрэм бесцельно брел по улице и, оказавшись на пересечении Главной Магистрали и одного из ее ответвлений, вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд человека, шедшего навстречу. Он отвык от внимания и решил свернуть, но не найдя, куда, все-таки пошел дальше. Когда они поравнялись, незнакомец вытянул руку, словно желая остановить его, и спросил:
– Сатрэм?
Бывшего коллегу по университету Сатрэм узнал, но имени вспомнить не смог.
Потом они что-то пили в небольшом кафе.
– … они совершенно вышли из-под контроля, – говорил коллега, имея в виду катаморфов. – Столкновения неизбежны. Сомнений нет, их цель – тотальное господство!
Глаза его лихорадочно блестели.
– Только представь себе размах силы, которой обладают эти твари! – фанатично продолжал он. – Трансглюкация, деформация реальности, создание иллюзий – вот их неполный арсенал. Мы требуем от властей Актории искусственного регулирования популяции этих существ. Все, чего добивается наша организация – это право жить не прячась, ведь мы истинные хозяева Актории.
– Что за организация? – перебил Сатрэм.
– «Лига противодействия», – понизив голос, сообщил коллега. – Власти не имеют права игнорировать нас!
– Постой, а как же быть людям, подвергшимся воздействию катаморфов и не завершившим цикл перерождения? – неуверенно сказал Сатрэм. – Им ведь трудно найти место в обществе.
– А нападения на горожан, грабежи и множество других преступлений, совершаемых с применением, с позволения сказать, приобретенного «дара»? – парировал коллега, выделив слово «дар». – Разве это не достаточные основания для того, чтобы считать их угрозой?
– Но они нуждаются в психологической и медицинской помощи.
– Сатрэм, – с горечью добавил коллега. – Общество обязано контролировать появление новых катаморфов. Только тотальная проверка на потенциальную предрасположенность с самого рождения! Полное сканирование мозга с последующей блокировкой потенциальных способностей путем нейрокоррекции!
Прядь белесых волос упала на его порозовевшее от пафоса и возбуждения лицо. Смахнув ее, он уперся локтями в стол и угрожающе бросил в лицо Сатрэму:
– И заметь, наблюдается четкое разделение пространства. Наш город, скорее всего, стал местом отделения «зерен» от «плевел». Ты понимаешь, что я имею в виду? Чем интенсивнее воздействие чужеродных энергий на индивида, тем сильнее он отстраняется от общества. Но ведь ясно же, что людей крепких, твердых в своих убеждениях невозможно изменить…
– Да-да… Ни в худшую, ни в лучшую сторону, – прохрипел Сатрэм. – Да что ты знаешь об этом?!
Отвернувшись от непонимающего взгляда собеседника, он завершил разговор:
– А за кольцом всюду гарь и пепел…
Пепел и гарь остались от его жизни и личности.
Он понял, что сходит с ума…
– --
Сатрэм очнулся в темноте. Он лежал на полу в каком-то помещении. Через пробоину в стене было слышно, как на улице хлещет дождь. На стенах фрагменты выщербленных, треснувших или вовсе разбитых зеркал. Он не помнил, как оказался в заброшенной башне на окраине Актории и сколько времени здесь провел.
Сатрэм пошевелился. Между грудью и спиной жутко болело. В горле пересохло.