Черная Луна
Шрифт:
— Коньяк? Выше всяких похвал.
Решетников оценил шутку, забулькал, вздрагивая толстым животом. Вытер заслезившиеся глаза. Сразу стал серьезным.
— Честно говоря, я боялся, что он психанет.
— Был такой момент, — кивнул Салин. — Но обошлось. Хватило ума верно оценить ситуацию.
— Надеюсь, что делать дальше, он сообразит без нас. — Решетников поставил пустую рюмку в специальное углубление на полочке бара.
— Да, не хотелось бы мараться, — брезгливо поморщился Салин. — Куда сейчас?
— На
Они поняли друг друга без лишних слов. Машина, набирая скорость, неслась по шоссе прочь из города, в котором стало слишком опасно жить.
Телохранители
Подседерцев вскинул голову, посмотрел на вошедшего Шефа. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце. Слишком долго отсутствовал Шеф, и слишком разительная перемена произошла в нем. Показалось, что все это время он провел в тренажерном зале, пытая себя тренировкой с тяжестями.
— Она еще раз звонила, — доложил Бурундучок.
— Трубку не брал? — Шеф протиснулся к столу, сел, выставив больную ногу.
— Я же не враг себе! На определителе высветился номер, я и переадресовал звонок в приемную. Там секретарь, ему по должности врать положено, я не могу.
Отодвинул от себя телефонный аппарат, уперся локтями в стол.
— Вы бы хоть со стола велели убрать, мужики! — Он болезненно поморщился, принялся массировать больное колено.
— Так сойдет, Саш. — Бурундучок махнул рукой. За двадцать минут они с Подседерцевым обменялись всего десятком фраз, и теперь шеф ФСБ явно обрадовался возможности нарушить гнетущее молчание. — Слушай, что я надумал.
— Погоди ты. У тебя Рожухин служит? — обратился он к Подседерцеву.
— Он сейчас прикомандирован к оперативно-розыскной бригаде Белова. Тьфу, Барышникова, — поправил себя Подседерцев.
— Ты его давно видел?
— Утром, на Лубянке.
— Нормальный парень?
— Старается. Голова хорошо работает. Со временем толк будет. — Подседерцев старался выиграть время, пытаясь понять, зачем среди ночи генералу потребовался какой-то рядовой опер.
— Мне сейчас молодой парень срочно нужен. Для особо щекотливой командировки. Отдашь на время?
— Барышникова надо спрашивать. Рожухин же сейчас у него в отделе геройствует.
— Отзови. Завтра утром ко мне. Ты тоже приходи.
— Хорошо, — кивнул Подседерцев.
— Вспомнил, этот не тот, с которым ты и Ролдугин на труп среди ночи выезжали? — неожиданно добавил Шеф.
— Уже доложили, — сыграл досаду Подседерцев.
— Ты разберись, кстати. Генерал СБП его ищет, а пацана найти не могут.
— Разберусь. — Подседерцев покачал головой. — Может, у бабы лежит, паршивец, дело-то молодое.
Подседерцев уже с трудом сдерживал тревогу. О Дмитрии он на время забыл, полностью переключившись на НИИ, оказалось, допустил промах.
— Ладно,
В этот момент запиликал телефон. Шеф бросил взгляд на дисплей определителя номера, выматерился сквозь зубы. Снял трубку.
После «слушаю» он назвал звонившего по имени-отчеству, все знали, что Дед терпеть не может обезличенного обращения. Подседерцев и Бурундучок обменялись тревожными взглядами. Деда все-таки разбудили.
— Ничего страшного не произошло. Поверьте, повода для паники нет и быть не может. Все документы и показания этих воришек у нас, мы их никому не покажем. Позвольте, я все доложу утром. Я знаю, что пресса уже подняла шум… Вот пусть тот, кто его поднял, сам и успокоит. Да, вы правы, это его работа… Спокойной ночи.
Он положил трубку.
Подседерцев до хруста сжал кулак. Шанс толкнуть операцию в нужном направлении был безнадежно упущен. Шеф дал «отбой», только так следовало понимать произошедшее. Дальше будет компромисс, ловкий доклад, на худой конецпокаяние. Не будет главного ради чего следует действовать, — полной и безоговорочной победы.
«У победы всегда много родителей, поражение всегда сирота, — вспомнил он старую истину. — Интересно, кого назначат в усыновители сиротки? — Он мельком взглянул на притихшего Бурундучка. — Кандидат хорош, но что-то мне подсказывает, что его Шеф не сдаст».
— Значит так, Боря. — Шеф ткнул в него коротким пальцем. — Финал проведет управление по антитеррору. — При этих словах Бурундучок встрепенулся. Передашь им концы на это НИИ с «электронными пушками» и армейский спецназ. К шести утра быть в готовности обезвредить фугасы.
Подседерцев с холодной отрешенностью понял — терять больше нечего.
— Почему не поставили в известность Деда? — спросил он. Знал, что идет на запрещенный прием, никакие личные отношения и степень повязанности в дела не дают подчиненному право тыкать мордой в стол своего начальника.
— Да потому, что до шести утра с нас стружку до самого позвоночника успеют снять! — вскипел Шеф.
— До утра можно успеть выработать политическую линию и запустить механизм ГКЧП, — не дрогнул Подседерцев.
— И загнать Деда в могилу! — Шеф нервно дернул головой. — Я его лучше всех знаю. На Деда нельзя давить. Доложим все утром, но без крика и паники. Как ни крути, а решение принимает он.
— Тогда все ясно. — Подседерцев презрительно скривил губы. — Сливаем воду.
Он умел использовать недостатки других себе во благо, но знал — порой чужие недостатки становятся твоей личной проблемой. Сейчас был именно такой случай. Не удержался и вперил взгляд в переносицу Шефа, не так давно перенесшую операцию, ставшую символической клятвой на верность Деду, сродни обряду обрезания.